Три Толстушки: Книга Нехилых Перемен
Шрифт:
– Я… нет… вы только не подумайте… я действительно не… – растерялся доктор, соображая, не пора ли обнажить кинжал или достать пистолет.
– Произвол диктатуры, нарушение прав человека и поругание всех цивилизованных норм и законов – вот чего тут происходит, – косо глянув на мямлящего доктора, проворчал лысый старик, стоявший рядом с девушкой. – Полиция не впускают людей в парк!
– Почему же их не впускают?
– Чтобы они не пришли на помощь к тем, которые уже проникли за ворота
– Я ничего не понимаю, уважаемый, и прошу меня простить…
– Ты из какого гнезда выпал, кукушонок облезлый? – перебил Сержа старик. – Во всех новостях уже раструбили, что сегодня утром наркоторговец Сеткин и артист Канатов собрали народ и приступили к штурму Дворца Трех Толстушек.
– Торговец наркотиками?..
– Да. Люди Сеткина и Канатова хорошо вооружены, но подступы к Дворцу охраняет полиция и гвардия Трех Толстух. Бойня выйдет, что надо.
И действительно, грохнуло несколько очень далеких выстрелов, на которые толпа ответила восторженным ревом.
«Значит, я чуть не прозевал такое значительное событие. Похоже, пациентов скоро станет в разы больше, – подумал доктор Гаспарян. – Дернул же меня черт отправиться на прогулку именно сегодня и именно сюда…»
В это время, как раскаты грома, пророкотали пушечные залпы. Не только доктор, от испуга выронивший трость и чемоданчик, поспешно отступил на несколько шагов – вся толпа шарахнулась и развалилась. Дети заплакали, растеряв сладости; девушка бросила собачку, и та пронзительно затявкала. Но в мановение ока под непрекращающейся канонадой люди опомнились и подняли шум, перекрывающий грохот орудий. Толпа наседала на ворота и кричала:
– Сеткин! Канатов! Мы с вами!
– Долой Трех Толстух! Долой тиранию! Кайф для всех!
Внезапно оказавшись в бурлящей гуще человеческой массы, доктор пришел в ужас. С него слетела шляпа, упали очки и развязались шнурки, удерживавшие маску-респиратор. Сержа Гаспаряна узнали. Некоторые бросились к нему – то ли ища помощи, то ли желая поживиться содержимым его карманов. Но все они увязли в толпе. Сам доктор чуть не плакал.
– Выпустите меня! Мне нечем дышать! Сердце! Сердце! Сейчас остановится! Задыхаюсь! – хрипел Гаспарян, отчаянно извиваясь среди людских тел, плотно стиснувших его со всех сторон. Наконец, ему удалось просунуть руку под плащ. Едва соображая, что делает, Серж дрожащими пальцами снял пистолет с предохранителя и, не вынимая его из-за пояса, нажал на спусковой крючок. Короткая очередь изорвала брючину и полу плаща, но не тронула самого доктора. Людям, прижатым к Гаспаряну слева, повезло меньше. Кому-то пули угодили в живот, другим раздробили колени и бедра, третьим прошили ступни и голени.
– Проклятые кровопийцы! Они стреляют по нам из башни! Отомстим! Порвем прихвостней Трех Толстух! – завопил кто-то возле самого уха доктора, заглушая крики и стоны раненных.
Толпа, как щепку неся в своем потоке Гаспаряна, устремилась через площадь к улочке, на углу которой стоял дом с высокой старой башней. Вместе с остальными телами доктора затащило сперва в темное затхлое помещение, а потом потянуло вверх по винтовой лестнице. В узкие окошки, похожие на бойницы, проникал свет, но его было очень мало. Кроме того течение людской реки замедляли щербатые каменные ступени и переломанные перила.
На двадцатой ступени подъема в жужжании тысячи голосов промелькнул крик Гаспаряна:
– Ах, у меня лопается сердце, и я потерял каблук!
Когда доктор оказался на последнем этаже он и сам, несмотря на обширные медицинские познания, не мог понять, лопнуло ли его сердце, или еще бьется. Перед глазами Сержа все плыло, ноги подкашивались. Судорожно глотая воздух, он вцепился в каменные перила площадки, расположенной на вершине башни.
– Здесь нет никаких полицаев! Ушли, мерзавцы! Ничего, попадутся они нам еще! – кричали люди вокруг. – Зато отсюда хорошо виден Дворец! Смотрите, как парни Сеткина и Канатова жмут гвардию Толстух!
Как и все остальные, Гаспарян посмотрел в ту сторону, где происходило сражение. Он увидел, что некогда прекрасный парк уничтожен – разорван снарядами и пережеван гусеничными траками танков и самоходных артиллерийских установок, которые плотным кольцом окружили Дворец. Из их стволов то и дело вырывались вспышки, словно кто-то пускал солнечных зайчиков. Сталкиваясь со стенами и колоннами Дворца, снаряды разрывались, как хлопья серой ваты, оставляли трещины и щербины в штукатурке. Но Дворец был крепок – потеряв изрядную долю замысловатой лепнины и замысловатой резьбы, роднившей его с декоративной шкатулкой, он продолжал стоять под пеленой белого прозрачного дыма. То тут, то там на изрытой земле, смешанной с буйной зеленью и кровью, виднелись распростертые тела людей в гвардейской и полицейской форме. С высоты башни они казались крошечными, как муравьи.
– Наши победили!
– Враг разбит! Толстухи побеждены!
Залпы прекратились, бегущие люди в камуфляжных одеждах приближались к Дворцу. Многие из наступавших падали по дороге, словно ноги им отказывали сильнее, чем доктору Гаспаряну. Казалось, что на обнажившуюся землю и трупы стражей Дворца сыплются лоскутки всех оттенков зеленого.
Бомба просвистела в воздухе и упала в гущу бегущих.
«В своих же стреляют» – подумал Серж с недоумением. Но людям у Дворца было все равно – они как будто даже не заметили взрыва и новых безжизненных тел – теперь уже в камуфляжной форме.
– Айда к нашим! – крикнул кто-то, и все, кто был на верхушке башни, кинулись обратно вниз, подхватив Гаспаряна, мечтавшего поскорее убраться отсюда, но без сопровождения и вовсе не туда, куда его несло течение.
Квадратный человек, заплывший жиром по самую макушку, в котором лишь прыщавое лицо и три жидких волоска на месте бороды выдавали подростка, зацепился ремнем за какой-то крюк. Он оглянулся, увидел нечто ужасное и заорал на всю площадь: