Три тысячи лет среди микробов
Шрифт:
– Гек! – прервал Лема Груд. – Такую ложь за один прием не сбудешь. Ни один народ не сможет проглотить ее целиком.
– А кто говорил про один прием? В этом нет никакой нужды. Мы продадим ложь в рассрочку, и они купят ее частями – ровно столько, сколько смогут принять на веру за один раз. А в промежутках будут приходить в себя.
– Меня это устраивает – выглядит солидно. А кто займется основанием предприятия?
– Баттерс.
– Баттерс? Этот дизентерийный микроб, спекулянт и биржевой игрок?
– Да, он подходит: знает, как вести игру.
– Игру-то он знает, – заметил Дэйв Копперфилд. – А ты доверишь ему положить наши денежки в свой сейф?
– Нет, будем держать их в
– Ладно – уговорил! А Баттерс не сочтет себя униженным?
– Баттерсы не так устроены.
Черт бы их подрал, они и впрямь задумали дело! В жизни не наблюдал подобного легкомыслия! За пять минут их можно втянуть в любую аферу. Идея Лема вконец разорит меня! Родители перестанут посылать своих сыновей в мой институт, если морали их станет обучать лжец из компании «Ложь инкорпорейтед» (Примерно в середине второго десятилетия я стал преподавать этику Дополнительный заработок обеспечил мне кое-какие удобства, и я был очень рад Я сам написал объявление на квадратном куске жести и вешал его себе на спину, когда играл на шарманке Оно почему-то не привлекало внимание окружающих, и тогда я прикрепил его к входной двери
У меня тотчас появились ученики, и занятия пошли полным ходом. Многие говорили, что в этике я, пожалуй, сильнее, чем в музыке Это походило на лесть, но они, кажется, были вполне искренни Я же склонен принимать все похвалы за чистую монету). Если «Стандард ойл» потерпит крах, прощай, спокойная легкая жизнь, мне останется лишь шарманка да мартышка – тяжелый, непрестанный унизительный труд!
Я был в панике, и не без основания. Надо немедленно положить конец гибельной затее. Но как? Убеждением? И думать нечего! Убеждением золотые мечты из горячих голов не изгнать. Но есть другой способ – один-единственный: проникнуться этой идеей и превозносить ее до небес.
Мой ум работал лихорадочно быстро, на полную катушку. Слышно было, как в голове одна за другой прокручиваются мысли. Я отклонял идею за идеей: все не то… А время летело.
Наконец, в самый критический момент меня осенило, и я понял, что спасен! Смятение, тревогу, ужас как рукой сняло.
– Ребята… – спокойно начал я.
XXI
Тут я сделал паузу. Это лучший способ привлечь к себе внимание шумной и возбужденной компании молодежи. Начните говорить и сделайте паузу. Они ее тотчас заметят, хоть и пропустили ваши слова мимо ушей. Болтовня стихает, все взоры устремляются к вам – внимательные, вопрошающие. Вы представляете им возможность созерцать вас секунд восемь, а то и девять, напустив на себя вид человека, витающего в облаках. Потом, будто очнувшись, вы слегка вздрагиваете, еще больше возбуждая их аппетит; у них уже слюнки текут от нетерпения. И вот тогда вы говорите безразличным тоном:
– Ну, что, пошли по домам? Который час?
Теперь все козыри у вас на руках. Они разочарованы. Они чувствуют, что вы чуть было не сказали нечто важное, а теперь пытаетесь утаить это от них – из осторожности, не иначе. Они, естественно, алчут узнать, о чем вы умолчали. «Да так, ерунда, ничего особенного», – небрежно говорите вы. Но они уже вознамерились вызнать тайну во что бы то ни стало. Они настаивают, они упорствуют, они говорят, что шагу не сделают, пока вы им не выложите все. Вот теперь порядок. Вы целиком завладели их вниманием, вы возбуждаете их любопытство, симпатию. Теперь они проглотят
– Все это мелочь, но если хотите слушать, – пожалуйста. Только чур не винить меня, если вам будет неинтересно. Я уже предупреждал, что это мелочь По крайней мере, сейчас…
– Что ты подразумеваешь под этим – сейчас? – поинтересовался Дэйв Копперфилд.
– А то, что я предложил бы нечто интересное, если бы… В общем, речь идет об идее, которая пришла мне в голову сегодня, по пути сюда. Я было загорелся, подумал: может, нам удастся наскрести небольшой капиталец, и, признаюсь, идея показалась мне очень заманчивой. Но теперь это не важно, никакой спешки нет, никто кроме меня его не отыщет, десять лет будет искать – не найдет, так что можно не беспокоиться – никуда оно не денется. А года эдак через два-три, когда «Стандард ойл» будет крепко стоять на ногах, мы… Ну до чего же хорошее название! Оно даст компании ход, вот увидите! Не имей мы ничего больше, одно название гарантировало бы успех. Я совершенно уверен, что года через три, от силы – четыре «Стандард ойл»…
– К черту «Стандард ойл», не отвлекайся, – вспылил Лем Гулливер, – что у тебя за идея?
– Вот именно, – дружно поддержали его остальные, – выкладывай свою идею, Гек!
– Я вовсе не против того, чтоб рассказать, тем более что никуда оно не денется, годы пролежит, и никто, кроме меня, не узнает, где оно находится. А что касается сохранения тайны, то золото хорошо тем…
– Золото! – хрипло вскричали они, задохнувшись от изумления, с алчным огнем в глазах. – Где оно? Скажи, где оно, хватит тянуть кота за хвост!
– Друзья, успокойтесь, прошу вас, не горячитесь. Мы должны проявить благоразумие. Нельзя браться за все сразу. Уверяю вас: дело терпит. Давайте обождем – это самое разумное, а потом, через шесть-семь лет, когда «Стандард ойл»…
– Гром и молния! Пусть «Стандард ойл» обождет, – возмутилась вся компания. – Говори начистоту, Гек, где золото?
– Ну, ладно, – сдался я, – если все вы единодушны в своем желании повременить со «Стандард ойл», пока мы…
– Да, да, согласны, полностью согласны позабыть об этой затее, пока не сорвем куш, и ты сам дай слово. А сейчас рассказывай, да без утайки!
Я понял, что мой Институт прикладной этики спасен
– Хорошо, я изложу вам суть дела, думаю, оно вас заинтересует.
Я взял с них обязательство хранить тайну, обставив эту церемонию с подобающей торжественностью, и рассказал им историю до того занимательную, что у них глаза и зубы разгорелись. Приятели слушали меня с напряженным вниманием, не дыша. Я рассказал им, что Главный Моляр – лишь часть извивающейся цепи бурых скалистых гор-исполинов, протянувшейся бог знает как далеко, может быть, на тысячи миль. Сама горная порода представляет собой конгломерат гранита, песчаника, полевого шпата, урановой смолки, ляпис-лазури, габитуса, футурум антиквариата, философского камня, мыльного камня, точильного камня, базальта, каменной соли, английской соли и всевозможной другой руды, содержащей золото, – россыпное или в материнской породе [44] . Местность – пересеченная, труднопроходимая, необитаемая; на исследование одной сотни миль у меня ушло несколько месяцев, но я остался доволен тем, что увидел. Я отметил там одно очень перспективное место, где собрался заложить шахту; дело стало за деньгами. И вот теперь полагаю, что час пробил! По душе ли вам такая затея?
44
«...горная порода представляет собой...» – Перечисление «пород» – мистификация М. Твена.