Три вдовы из Гонконга
Шрифт:
– Ваш друг Ченг Чанг жив, – объявил Малко. – Эта новость, я думаю, вас обрадует.
Холи вдруг показалось, будто вместо оладий он жует сейчас обыкновенную вату.
– Но это невозможно! – так можно было понять то, что Холи пробормотал в ответ.
– Напротив! Он смог спастись вплавь после того, как «боинг» взорвался и упал в воду.
За столиком воцарилась тишина, показавшаяся китайцу бесконечной. Перед Холи стояли безжалостные глаза его любовницы: он уже видел «допрошенные» трупы в подвалах «Синема Астор»...
– Где он? – выдохнул Тонг.
От ответа на данный вопрос зависело жить ему или умереть.
– Мне бы тоже очень хотелось знать
Китаец махнул рукой, отказываясь от бобов в сахаре, которые ему только что принесли. Малко же решил оставить Тонга наедине с его размышлениями.
– Я пересяду на другое место, – сообщил принц китайцу. – Я предпочитаю сидеть у окна. Мне нравится смотреть на улицу...
Холи даже не пытался удержать принца. Он буквально исходил потом от новых, неожиданно свалившихся на него неприятностей. Первой реакцией Тонга на сообщение Малко было броситься к телефону и предупредить госпожу Яо о том, что Чанг жив. К счастью, он не сделал этого: гнев мадам Яо был бы ужасен. Пока Ченг Чанг не найден, у него еще оставался хоть маленький, но шанс. Может быть, Чанг все-таки еще умрет... Холи стало стыдно за подобную мысль, но в его положении это был единственный лучик надежды... Холи принял решение не говорить ни слова до нового приказа госпожи Яо.
Углубившись в меню, Малко украдкой посматривал в зал. Принц решил отбросить все сомнения и принять участие в опасной игре. В этом деле многое было непонятно, неизвестно. У людей, вращавшихся вокруг призрака Ченг Чанга, были какие-то странные отношения. Красавица Мина, развратник Холи Тонг, третья вдова, которую он видел лишь мельком в тот день, в морге... Что им всем нужно? Тут было над чем подумать даже электронно-вычислительной машине «Макс». А что может предложить принц в этой игре, кроме скромного аристократического ума, немного склонного к разведывательной деятельности...
Он заказал жаркое из баранины – редчайшее блюдо в Гонконге. Повар был очень доволен.
Госпожа Яо закрылась, чтобы немного подумать в своем кабинете, расположенном в подвале здания «Синема Астор». Впервые за многие годы у китаянки вновь возникло чувство, категорически запрещенное неписаными законами партии: привязанность к человеку, который был опасен для деятельности демократических сил.
Как ни убеждала себя мадам Яо, что Холи Тонг всего лишь мерзкая личинка, боров, который не думает ни о чем, кроме Удовлетворения своего полового инстинкта, трус и, что хуже всего, совершенно аполитичный тип, ей никак не удавалось решиться на то, чтобы отдать приказ устранить Холи. Хотя это было бы очень правильным решением! Мадам Яо удивлялась самой себе: какая песчинка нарушила работу прекрасно отлаженной машины, сделавшей из нее, госпожи Яо, руководителя партийной организации Гонконга?
И тем не менее, мадам Яо не могла принять это решение. Она уже начала рассматривать другой подход к своей проблеме. В сущности, нужно было выиграть всего лишь несколько дней.
Диалектическое мышление мадам получило новый импульс к действию. Ей хватило пяти минут, чтобы убедить самое себя. К тому же она убивала сразу двух зайцев: спасала Холи Тонга и продвигалась вперед в выполнении своего плана дезинформации.
Жребий был брошен. Для такого рода решений, как ликвидация одного человека, не нужно было собирать специальный совет. Мадам Яо была всемогущей при условии, разумеется, составления после операции обстоятельного отчета. А уж в этом госпожа Яо была большим мастером!
Китаянка
Малко пришлось дать водителю такси пять долларов, чтобы тот согласился отвезти его в «Ким-Холл» на Тайвань-роуд. Последний номер газеты «Гонконг-стандарт» извещал о том, что Ванхай оцеплен в связи со взрывом бомбы. Трое полицейских, пытавшихся обезвредить ее, были тяжело ранены. Толпа помешала машинам «скорой помощи» доехать до места взрыва.
Такси съезжало по Хенесси-роуд, крупной артерии Ванхая. Бесчисленные вывески «Сюзи Вонг» грустно болтались над опустевшими тротуарами.
По мере того как машина приближалась к Тан Ванг-роуд, оживление на улице мало-помалу возрастало. Тан Ванг-роуд поднималась на возвышающийся над Ванхаем холм, и чем выше по улице поднималось такси, тем роскошнее становились расположенные здесь дома. Машина проехала мимо древней пагоды и остановилась перед низким зданием, скрывавшимся за изгородью из цветов. Отсюда открывался сказочный вид на залив и подножие Ванхая.
Какой-то мальчишка в лохмотьях, лет шести-восьми, тащил за собой на веревке большую картонную коробку, наполненную множеством отбросов с ползающими по ним мухами. Остановившись на минутку перед Малко, мальчишка бросил на него безжизненный взгляд и стал спускаться по узкой тропинке, ведущей на Тан Ванг-роуд.
Малко посмотрел в ту сторону, куда направлялся мальчишка. Принцу были хорошо видны прилепившиеся друг к другу глиняные домики бедняцких трущоб. Англичане стыдливо называли этот район Гонконга «зоной перераспределения». Лишь небольшая долина разделяла нищие дома беженцев от прекрасных вилл Тан Ванг-роуд и многочисленных туристов, приходивших полюбоваться пагодой.
Оглянувшись, Малко решительно нажал на кнопку звонка. Ему открыла китаянка неопределенного возраста. Ничего не спросив, она закрыла за ним дверь и пошла впереди по едва освещенному коридору, выкрашенному темно-красным лаком. Стены здания, должно быть, были очень толстыми, так как в коридор не проникали никакие внешние звуки. Малко вдруг оказался перед входом вовнутрь здания, закрытым черной бархатной шторой. Китаянка отогнула штору, принц спустился по нескольким ступенькам и оказался в совершенно другом мире.
Это был большой зал с довольно низким потолком и стенами, освещенными лампами дневного света. С потолка свисали бесчисленные клетки с редкими птицами всевозможных расцветок. У Малко создалось впечатление, что он находится в нереальном, экзотическом мире. Повсюду в полу были встроены выложенные мозаикой ванночки, где плавали чудесные тропические рыбки ярких цветов, не существующих в обычной природе. Нигде не было видно ни стульев, ни столов. Зал был поделен на некое подобие кабинок из непрозрачных, отливающих всеми цветами радуги цветных стекол, которые отражали до бесконечности сияние ламп дневного света.
Малко понадобилось не меньше минуты, чтобы различить удивительный музыкальный фон, царивший в этом земном раю: изумительно гармоничное сочетание старинной китайской музыки и мелодичного щебетания бесчисленного множества птиц. Посреди зала находилась пустовавшая в это время площадка для танцев. Впрочем, зал лишь на первый взгляд казался пустым. Стоило только получше прислушаться, как сразу же можно было различить негромкий смех и приглушенные голоса.
Непременная в подобных заведениях «мама-сан» не заставила себя долго ждать. Подойдя к Малко, она низко поклонилась в традиционном приветствии.