Три возраста Окини-сан
Шрифт:
Идя навстречу редакции, Валентин Саввич сократил роман: из «Первого возраста» он убрал 462 строки, или 16 страниц, из «Второго» – 787 строк, или 27 страниц, «Третий возраст» потерял 1153 строки, или 40 страниц. С большой неохотой производил он эту непривычную для него работу. Пикуль любил писать, созидать. А делать «пластические операции» своим творениям считал занятием непутевым.
Но время было особенное. После публикации отрывков из «Нечистой силы» в журнале «Наш современник» в 1979 году и соответствующей реакции верхних эшелонов
Почти в это же время ленинградское отделение издательства «Советский писатель» в лице директора В.П. Набирухина заключило договор с автором на издание романа отдельной книгой. Видимо, чтобы подстраховать себя, редакция заказала на «Три возраста» столько же и рецензий: литературную – писателю С. Тхоржевскому и специальные – доктору исторических наук профессору И. Козлову и доктору филологических наук В. Горегляду. Первые две рецензии были положительными, а третья – резко отрицательная. Прочитав роман, Горегляд пришел к выводу, что у автора нет марксистско-ленинского понимания исторических событий и классового подхода к оценке героев. Строго следуя привычным канонам марксизма-ленинизма, рецензент находил подпорки своим шатким аргументам, ссылаясь на труды людей более известных.
Пригласив в союзники Ленина, Горегляд нотационно наставлял: «Нужно избегать упоминания о действительных (?! – А. П.) или мнимых пограничных конфликтах. Они могут послужить лишь дальнейшему раздуванию антисоветской пропаганды…»
Чтобы взгляд на правду выглядел поприличнее, на помощь призывался Горький: «К историческому роману более всего приложим горьковский принцип – если художник говорит: „Я писал правду“, мы вправе спросить его, которую и зачем…»
Вот так! Не больше и не меньше.
Да и сейчас еще у нас немало людей, которые привыкли делить правду на партийную и общечеловеческую, на рабочую и сельскую, на чистую и чистейшую и т. д.
Для Валентина Саввича Пикуля правда была понятием целостным, однозначным.
Хотя рецензент имеет право совещательного голоса, издательство среагировало на клеветнический приговор Горегляда, гласившего: «Главные пороки романа в том, что все его герои, от матроса до аристократа, имеют одинаковую психологию – мелкого торгаша, одинаково безграмотны и одинаково пошлы. Целые народы – русские, англичане, китайцы обливаются грязью… Роман В. Пикуля „Три возраста Окини-сан“ печатать нельзя».
Автору было предложено переработать роман. В ответе на редакционное заключение, подписанное и. о. главного редактора Цакуновым и ст. редактором Зубковой, Валентин Пикуль писал: «…Получил рецензию В. Горегляда, с выводами которой я не согласен. Мне думается, автор вышел за рамки литературной и специальной критики, переводя всю озлобленность ко мне в иную плоскость, очень далекую от литературы… Нет у меня пошляков, как нет и торгашей… И „гнев писателя“ сосредоточен не на англичанах, а на подлейшей „викторианской“ политике колониальных захватов, не на несчастных индейцах, которым писатель выказывает авторское сочувствие, а на омерзительном правительстве императрицы ЦЫСИ…»
Пикуль отказался калечить роман, и он на сей раз не состоялся.
Произведение не опубликовалось книгой до 1983 года, когда нашелся смелый русский человек – Гусев Геннадий Михайлович бывший в ту пору директором издательства «Современник»), который на основании договора с автором выпустил журнальный вариант книги. Это была маленькая, но такая нужная победа! В 1985 году областное Калининградское издательство (директор – С.Т. Карманов) взялось за издание полного текста романа, которое и было осуществлено на следующий год в серии «морской роман».
В этом же году с Окини-сан в журнальном варианте познакомились болгарские читатели. Следует сказать добрые слова в адрес отличной переводчицы Виолетты Московой.
В Праге роман вышел под названием «Адмирал и гейша» в издательстве «Наше войско».
В 1987 году роман «Три возраста Окини-сан» вышел в Варшаве на польском языке.
Но все же наибольшее удовлетворение автор получил в тот миг, когда держал в руках книгу с замысловатыми, непонятными иероглифами. Несмотря на это, она была очень родной. Потому что с суперобложки на него смотрели знакомые лица: В. Пикуль и Окини-сан из его коллекции, подаренная переводчику книги господину Масахису Судзукаве.
Интерес к истории русского Дальнего Востока у Валентина Саввича неизбежно пересекался с Японией, к искусству, природе и людям которой он, как художник, питал определенную любовь.
Однажды, просматривая альбом из коллекции доктора Сукарно, В. Пикуль увидел репродукцию, изображающую прелестную японку в дорогом кимоно. Именно она и стала прототипом Окини-сан, хотя в портретной картотеке Валентина Саввича имелись два фотоснимка реально существовавшей гейши.
Концовка романа во многом навеяна старинной японской гравюрой, на которой изображены мужчина и женщина, бросающиеся в море, чтобы прервать так неудачно сложившуюся жизнь.
Выходу книги на японском языке был посвящен целый ряд мероприятий, проведенных в генеральном консульстве города Осака 28 июля 1989 года. Состоялись торжественный прием с художественной программой, пресс-конференция с речами и выражением надежд на дальнейшее укрепление культурных связей.
Как важно сейчас, в это сложное, неспокойное время, развивать добрые, дружеские отношения и совместными усилиями воскрешать забытые страницы истории, как это делал Валентин Саввич Пикуль.