Три времени Сета
Шрифт:
— Верно, друг. А теперь кто ответит мне: если его родители жили именно так, как должен был жить Тино?
— А Нергал его знает… — ответил опять Веселый Габлио. Судя по всему, его мало волновала предполагаемая судьба старика.
— Я скажу тебе. Он должен был жить так же!
Шемит произнес последние слова так значительно и с таким торжеством осмотрел всех, что Конану снова захотелось придавить его. Но пока он ограничился тем, что шепотом выругал трепливого бандита ублюдком и отродьем Нергала; и все же ярость его несколько улеглась после того, как нашелся Висканьо — в глубине души Конан испытывал к Дебу даже нечто вроде благодарности за то, что тот не прикончил талисмана, хотя он и понимал, что
— А как живет Тино в действительности? Всякий день он употребляет пищу, которая и не снилась его отцу. Дом его — сей чудесный галеон, а если он пожелает купить к нему приличную лодчонку — почему бы и нет? Денег у него, поверьте мне, друзья, навалом. И даже в мыслях ему страшно представить, что он мог бы от зари до зари пахать поле, выращивая злаки, как то делал его отец.
А теперь поговорим обо мне. Я родился в знатной и богатой семье, где меня холили и лелеяли как наследного принца. Добрая дюжина лучших в Эруке наставников обучала меня всевозможным наукам. Я знаю грамоту, я умею начертить карту всего света, и даже с черным дикарем из Пунта я смогу побеседовать на его языке. Я — избранный. А Тино — нет. Но он живет на земле лишь чуть проще и беднее, чем я. Так неужели же это справедливо? Он рожден быть нищим. Я рожден быть богатым. Наши пути никогда не должны были пересечься, но…
— Так если б ты не воровал, ты бы с ним и не встретился никогда, — пожал плечами глупый Веселый Габлио.
— Кто знает, друг, кто знает… На все воля Митры… Во всяком случае, пока… Дети, сядьте за стол. Вы тоже рождены быть богатыми и знатными, а ваша судьба повернулась таким образом, что вы служите собственному отцу… Ах, какая несправедливость…
— Отцу? Какому отцу? — вытаращился вор на Красивого Зюка.
— Мне, конечно, — ответствовал грустно тот.
— Так ты отец Ганы и Мисаила?
— Ты что ж, до сих пор этого не понял?
— О-о-о, Деб…
На спину варвара вдруг легла тонкая легкая рука.
— О чем это они, Конан?
Вполне оправившийся рыжий талисман с тревогой смотрел на киммерийца.
— О детях Деба, — шепотом ответил Конан, сбрасывая его руку.
— У него что, есть дети?
— Прах и пепел… Молчи, дурень.
Близнецы уселись по обе стороны от Красивого Зюка, молча принялись за еду. Он посмотрел на того и на другого с ласковой улыбкой, смахнул с левого глаза слезу, которой там точно не было — Конан и сверху отлично видел его чистое лицо, — и, глубоко вздохнув, вновь принялся разглагольствовать.
— Так вот, верные мои друзья. Когда я стану властелином мира — а это, надеюсь, случится довольно скоро, надо только найти того северянина и забрать у него пастушку, — я восстановлю справедливость на всей земле. Бедные будут бедными, и никогда не смогут вырваться из круга своего. Богатые не скатятся вниз, и сколь бы ни кутили они, сколь ни транжирили деньги, они все равно останутся богатыми… Конечно, я разработаю и систему наказаний для тех и других… Ох, все же нелегкая это работа — властвовать над миром… Но что делать! Кто-то же должен сим заняться, если Митра один не справляется…
Тут Красивый Зюк опять противно захохотал, хлопая по могучим плечам сыновей. Варвар сплюнул, едва не попав на Виви, и сунул руку под доску, где лежал его мешок и меч — более терпеть наглость бандита он не мог.
— Ты что это, Конан? — испуганно зашептал рыжий. — Никак вздумал драться с этой тварью?
— Ты же мой талисман, — насмешливо ответил киммериец, наконец нашаривая свое имущество.
— О, Митра… О, Митра… — зачастил Виви. — А Гана и Мисаил? А недоноски Тино и Веселый Габлио? Тьфу, Кони, нам их не одолеть. Лучше отвалим отсюда, пока не поздно…
— Клянусь Кромом, я сейчас выкину тебя обратно в
— А теперь, друзья, пора спать. К полудню мы с талисманом отыщем северянина и заберем у него пастушку, а потом…
— Дырку в печени ты получишь, а не пастушку! — прогремел Конан, одновременно распахивая крышку трюма. — И Кромом клянусь, не потом, а сейчас!
Талисману показалось, что черное небо обрушилось на него со всего размаху — он не то что не имел никакого желания помериться силою с Красивым Зюком и его детьми, но и просто умирал от страха при одной только мысли о том, что увидит их еще раз. До сих пор у него не было оснований сомневаться в волшебном даре богов, но прежде ставкой не являлась жизнь!
С самого начала знакомства с варваром рыжего поражала и восхищала его природная мощь, и все же сейчас против него выступали ничуть не менее здоровые близнецы — бугры их мускулов казались Висканьо такими же твердыми, а кулаки такими же крепкими. Да и сам Деб Абдаррах, хотя и выглядел изнеженным и мягким, на деле обладал душою черной, а сердцем железным. Глаза его уже не раз чудились Висканьо в кошмарном сне — как будто осколки холодного черного камня вживил ему Нергал, а из бездонных черных зрачков веяло дикой и злобной силой. Ровные белые руки его — талисман был уверен — в былые времена омывались чужой кровью как водой и запросто могли свернуть не слишком толстую шею; вообще от Деба так и исходила телесная мощь, отличная от той же мощи киммерийца тем лишь, что имела иное начало и иную природу, и в случае битвы Конану следовало бы задаться вопросом: а чья же природа сильнее? Красивого Зюка, пьющая сок из темного царства демонов? Или варварская, дикая и необузданная, но все-таки человеческая? Виви не мог знать ответа. А Конан, по всей вероятности, и не желал его знать. Скороговоркой испросив у Митры поддержки, рыжий пискнул от страха и кубарем скатился вслед за киммерийцем с лестницы, ведущей в трюм. Первые несколько мгновений он лежал, зажмурившись, а когда решился открыть глаза, сердце его сжалось в крошечный тугой комок да так и замерло, забыв даже о своей прямой обязанности равномерно стучать.
Перед Конаном, что двигался медленно и плавно, словно огромный тигр, чуть ссутулившись и зажав в двух руках меч, — спокойно стоял Красивый Зюк. Он не сделал и шага назад; вперив в киммерийца невозмутимый взор, он улыбался ему одной из своих гнусных улыбочек, что прежде так нравились талисману и что так раздражали его сейчас. «Не теряй же времени, Кони! — мысленно молил друга рыжий. — Руби его скорей!» А Конан и не думал терять времени. Оборвав плавное движение, он вдруг перекинул меч в правую руку, резко метнулся к бандиту и без размаха кольнул. Лишь на полвздоха ощутил Виви торжество победы. Деб, который, казалось, не двигался с места, каким-то образом избежал смертельного удара. Клинок прошел в волосе от его бока, а он так и продолжал стоять, улыбаясь противнику и даже успев до следующего его выпада подмигнуть талисману. Но и второй удар Конана не достиг цели, хотя на сей раз варвар был начеку. Перед тем же, как он поднял меч в третий раз, Гана и Мисаил рывком бросились ему навстречу, в какую-то долю мига умудрившись перехватить руку киммерийца.