Три загадки Арктики
Шрифт:
На берегу полуострова Михайлова нашли небольшой катер, который стоял на слегах. Когда-то его вытащили на берег самодельной лебедкой, а затем, видимо, использовали для зимовки. Внутри железная печурка, дрова. На внутренних переборках ножом вырезана надпись: «1944 работал моторист г. Красноярск Клим». И еще: «Р. П. А. 1918». В прошлые времена катер был белого цвета. И след старого названия виден: «Мор…» Потом на белую легла шаровая краска военного времени и номер «57». Кто расскажет о судьбе катера? О Климе из Красноярска? Не связана ли эта история с трагическими событиями минувшей войны, которая не миновала и самое северное наше море – Карское?
Катер
Другую находку, также относящуюся к военному времени, мы сделали через несколько лет. На острове Рыкачева, на входе в залив Миддендорфа, обнаружили металлический ящик с круглой герметичной крышкой. Около горловины клеймо: «Л. М. З. 1941 г.». Ящик был заключен в другой, деревянный ящик, на досках которого сохранилась надпись: «Кожевникова Нордвикская экс. 1059–79 Д. Т. АРК. СН. Вес брутто 82 кг». Вес находки вполне соответствовал надписи – два человека поднимали ее с трудом.
Первый вопрос: что там? Открыли оригинальный запор, сняли круглую крышку. Внутри увидели какие-то странные гранулы размером с мелкую сливу сероватого цвета.
– Удобрение, что ли? – недоуменно произнес кто-то, но, когда наклонились над узкой горловиной, все почувствовали тонкий аромат шоколада. В ящике, пролежавшем более 30 лет на пустынном берегу, оказались прекрасно сохранившиеся шоколадные драже.
На о. Циркуль. Фото Д. Шпаро
Возник второй вопрос: как попали конфеты на остров Рыкачева? Судя по надписи на ящике, они скорее всего предназначались для снабжения Нордвикской нефтеразведочной экспедиции, располагавшейся в бухте Кожевникова. Известный полярный штурман В. И. Аккуратов выдвинул такую версию появления ящика с конфетами на арктическом побережье. Осенью 1943 года в районе острова Кравкова были потоплены фашистскими подводными лодками советские пароходы «Архангельск» и «С. Киров». Годом раньше в неравном бою с крейсером «Адмирал Шеер» погиб ледокольный пароход «А. Сибиряков». Все они развозили грузы по побережью и островным полярным станциям. После войны о последних часах «Сибирякова» В. И. Аккуратову рассказывал участник того боя А. П. Золотов (он погиб в 1948 году во время ледовой разведки). Человек с юмором, Золотов произнес такие слова: «Обидно за груз, особенно жаль шоколадные конфеты, которые везли на острова».
Кто знает, не было ли среди Сибиряковского груза найденного нами ящика? Конфеты, кстати, за долгие годы вынужденного хранения, по мнению специалистов, остались вполне доброкачественными. Сидя у костра на берегу Карского моря, мы пили чай с довоенными конфетами и чувствовали себя очень счастливыми.
Забавная, трогательная находка была и в шхерах Минина на острове Циркуль. Здесь островной отряд экспедиции 1973 года обнаружил старый, истрепанный спасательный круг. Его сфотографировали и измерили. Потом осторожно приподняли – не сохранилась ли надпись? Воображение разыгралось: может быть, с русаковского «Геркулеса»! Буквы почти стерлись, но все-таки удалось прочесть: «Циркуль».
Конечно, круг оставлен здесь не как табличка с названием острова. Просто сам остров назван в честь гидрографического судна «Циркуль», который прослужил в Арктике пятьдесят лет, а, в 1959 году пошел на металл. Все, что осталось от ветерана, – этот спасательный круг с красной и белой облезлой краской.
Нашли несколько могил. На западном берегу полуострова Михайлова на доске прочли надпись: «Здесь похоронена Достовалова Вера Я. Род. в 1932 г….погибли… во время экспедиции охотников по п-ву Минина и Михайлова. Прощай, дорогая. Прими последний подарок от мамы, папы и брата».
Чуть к западу от мыса Вильда – могила полярника А. Д. Болдина. На небольшом холмике стоит памятный знак и под стеклом на бумаге надпись: «Здесь покоится прах с… полярника, трагически погибшего в пургу в ночь с 12 на 13. Х.1949 г. Болдина Александра Дмитриевича. Родился 31 июля 1907 г. В Арктике работал с 1932 года, зимовал на мысе Челюскин, острове Рудольфа, устье р. Таймыры, острове Четырехстолбовой, Ломоносово. За отличную работу по освоению Арктики Болдин А. Д. удостоен правительственной награды орден «Знак Почета» и грамотой «Почетному полярнику».
На мысе Челюскин Александр Болдин зимовал вместе с И. Д. Папаниным и Е. К. Федоровым. В книге «Полярные дневники» (1979) Евгений Константинович пишет: «Саша – строитель, печник и вообще мастер на все руки. Крепкий и веселый украинец, в любой ситуации сохраняет чувство юмора, надежный и хороший товарищ…»
Находок оказалось более ста. Их перечень опубликован в седьмом выпуске «Летописи Севера». Конечно, многое из того, что в 1973 году нам казалось важным – остатки шлюпок, части судового набора и т. д.,– ценности особой, видимо, не представляет. Но тогда для нас каждая новая вещь была событием. В памяти стоят все подробности, связанные с любой из находок, наши споры о значении обнаруженных предметов и о том, откуда они появились на пустынных таймырских берегах. Однако к настоящей главе имеет отношение только небольшая часть маршрутов Центральной и Островной групп – от острова Колосовых до полуострова Соревнования, северо-восточный мыс которого на современных картах носит название мыс Приметный.
После осмотра шхер Минина Островной группе предстояло переправиться с острова Колосовых на полуостров Воронцова, где, как вы помните, Хмелевский и его товарищи заложили склад. Предполагалось, что вначале сюда придет Центральная группа; из склада ребята возьмут лодку, подвесной мотор и 40 литров бензина и перенесут все это к месту будущей переправы. Это была важная подстраховка для нас, Островной группы: если бы после всех испытаний в шхерах Минина наша лодка вышла из строя или встречный ветер не позволил пересечь пролив на веслах, друзья перевезли бы нас на новой лодке под мотором.
… Еще в Москве, а потом и в поселке Диксон опытные полярники спрашивали: «Как вы собираетесь переправляться на острова? Припай, по которому можно было бы идти, уже разломает, но и чистой воды, чтобы плыть, ожидать трудно. Шхеры забиты дрейфующим льдом, который носят взад и вперед сильные приливные течения».
Мы рассказывали об экспедиционных надувных резиновых лодках, которые при грузоподъемности 700 килограммов весят сами всего 12,5. Девять независимых отсеков обеспечивают безопасность экипажа. Дополнительный ледовый отсек – надувная «нашлепка» в носовой части дна – позволяет идти по салу, по ледяной каше…
Рассказы про клиперботы полярникам нравились, но сомнения оставались.
Действительно, переправы всегда связаны с риском – и в случае, если люди идут по льду, и в случае, если они плывут по воде. Но самый трудный вариант – это сочетание воды и льда.
Вот впереди канал шириной метров 10. Лодку спускают на воду, в нее прыгает Федор Склокин. Однолопастным веслом, как на каноэ, он подгребает к противоположному берегу и в зависимости от толщины края льдины либо выпрыгивает, либо осторожно выползает на лед. В руках у Склокина прочный линь, второй у нас, мы тянем лодку к себе, загружаем ее. Челночная переправа быстра и надежна. И все-таки сто таких переправ в течение нескольких часов – очень утомительное, а значит, и опасное дело. А именно сто, а то и больше челночных переправ мы устраивали, форсируя некоторые двухкилометровые проливы. Но самым трудным «ледово-водным» переходом оказалась переправа с острова Колосовых на полуостров Воронцова.