Три загадки Арктики
Шрифт:
Металлическая оправа стекла от очков или пенсне. Насколько известно авторам, ни Тессем, ни Кнутсен очки не носили. Зато механик «Геркулеса» К. А. Семенов запечатлен на сохранившейся фотографии как раз в похожих очках.
Одну за другой мы брали многочисленные пряжки и крючки от одежды, найденные на острове Попова-Чухчина, и накладывали их на нашу огромную фотографию. Форма и размеры в точности совпали!
Казалось бы, все свидетельствовало за то, что Бегичев и Якобсен, сами того не ведая, обнаружили стоянку русановцев. Но было одно противоречие, и долго оно не давало нам покоя…
Экспедиция Русанова отправилась в путь в 1912 году, Амундсена – в 1918-м. Понятно, что у русановцев не могло быть вещей, изготовленных после 1912 года. Бегичев же записал в дневнике: «Патроны оказались норвежского военного образца 1915 года».
Выходит, все логические построения опровергнуты?
Смотрим другие документы. Вот отчет Бегичева, написанный им уже после окончания экспедиции: «Винтовочные гильзы норвежского военного образца 1916 года». Разночтения с дневником, по ничего утешительного.
Рапорт С. А. Рыбина: «Все патроны 1912 года». Ура!
А что писал Якобсен? К сожалению, дневники его не сохранились. Однако сотрудник Норвежского полярного института П. Л. Хагеволь прислал газеты «Афтенпостен» и «Моргенбладет» за 1922 год.
В первой из них – интервью, которое дал Ларс Якобсен по возвращении в Норвегию: «Вокруг костра мы нашли патронные гильзы от ружья марки «Краге» модели 1912 года». Прекрасно!
Вторая газета – «Моргенбладет»—снова разочаровывает. 15 статье о поисках Якобсен пишет: «Вокруг костра лежало несколько патронов «Краге» с отметкой 1912 год и один – 1914 год».
Как же увязать эти противоречия? Мы думаем, что Бегичев и Якобсен просто ошиблись. 1914-й? 1915-й? 1916-й? Они противоречат сами себе и друг другу.
Отметим еще, что отчет С. А. Рыбина поражает своей тщательностью и педантичностью. В любой детали рапорт его четче и обстоятельнее, чем записи участников спасательной экспедиции. Бегичев, по-видимому, вообще не слишком обращал внимание на детали, на «мелочи». «На дробовых бумажных патронах надпись английская», – пишет он в отчете. В действительности надписи были только немецкие. Понятно поэтому, что к данным Рыбина – «Все патроны 1912 года» – относишься с большим доверием, чем к свидетельствам Бегичева – 1915 или 1916 год – или к сообщению Якобсена – один патрон 1914 года.
Есть и другие соображения, которые говорят, что найденные патроны не принадлежали норвежцам. Сомнительно, чтобы Амундсен, который готовил экспедицию в 1918 году и предполагал вернуться домой только через 5–7 лет, взял патроны не новые – только что выпущенные, а старые – 1912 года. Кажется также невероятным, чтобы Амундсен закупал патроны у немецких фирм. Еще не кончилась мировая война. Норвегия, правда, соблюдала нейтралитет, но это не помешало немецкой подводной лодке потопить мирный норвежский торговый корабль, а затем обстрелять из пулеметов спасательные шлюпки, в которые пересела команда. Возмущенный Амундсен в конце 1917 года демонстративно вернул послу Германии в Норвегии многочисленные награды, полученные им от императора, научных обществ и университетов Германии. В связи с этим смелым шагом Амундсен серьезно опасался, что «Мод», выйдя в плавание, подвергнется атаке немецких подводных лодок. Неужели при таких обстоятельствах он мог заказать патроны в Германии?
А не сохранились ли в Норвегии списки оборудования и снаряжения, которые взял с собой Амундсен? Мы написали директору Норвежского полярного института. Рассказали о научно-спортивной экспедиции «Комсомольской правды», о ее поисках в Арктике, о новой трактовке находок советско-норвежской спасательной экспедиции 1921 года, о проведенном сравнительном анализе, про который только что говорили. И задали много конкретных вопросов: сколько нарт и какого образца было на «Мод», какие лыжи, огнестрельное оружие и боеприпасы использовались в экспедиции Амундсена, и так далее. Через полгода в редакцию «Комсомолки» пришло долгожданное письмо от П. Л. Хагеволя. Большинство наших вопросов остались без ответа, и связано это с тем, что архив Р. Амундсена, оказывается, не разобран. Однако Питер Хагеволь прислал очень ценный документ – копию счета фирмы «Хаген», которая поставляла Амундсену лыжи, крепления к ним, боеприпасы и т. д.
Напомним, что дробовые патроны, найденные спасательной экспедицией, были шестнадцатого калибра. Так вот, в счете фирмы «Хаген» таковые не значатся. У Амундсена были охотничьи ружья двенадцатого калибра!
Что ж, наверное, уже достаточно аргументов в пользу русановской версии (несколько новых «за» еще впереди). Подведем итог: Н. А. Бегичев и Л. Якобсен обнаружили в 1921 году не «могилу Кнутсена», как считалось до самого последнего времени, а лагерь русановцев.
8. ЗАТЕРЯЛИСЬ В АРХИВАХ!
«Но разве сам Амундсен, – спросит читатель, – не анализировал вещи, обнаруженные на мысе Приметный в 1921 году? Почему он не обратил внимания па маркировку патронов, на оправу очков и на все остальное?»
В связи с этим естественным вопросом мы должны рассказать о странной истории, которая приключилась с находками Бегичева и Якобсена, находками, которые должны были бы считаться драгоценными реликвиями. Они не попали в музеи. Более того, считалось, что они безвозвратно утеряны.
В 1972 году сотрудник Норвежского полярного института писал: «Капитан Л. Якобсен, который сопровождал Н. Бегичева в поисковой экспедиции летом 1921 года, нашедшей костные остатки сгоревшего человеческого трупа около мыса Приметный, подтвердил в 1970 г., когда ему было 89 лет, что он составил карту и описание места могилы и снял фотографии его. Но весь этот материал был конфискован советскими властями в Нарве при его выезде из России в конце января 1922-го года».
Конечно, так могло случиться. Время было трудное: молодая Советская Республика, напрягая все силы, боролась с голодом и разрухой, еще не кончилась интервенция. Разные причины могли побудить таможенников конфисковать непонятные карты и вещи у двух иностранцев, выезжающих из России. И все-таки очень нелегко поверить в такой финал путешествия. Архивные документы о пребывании Якобсена и Карлсена в нашей стране говорят, что на всем пути, от Дудинки до границы, норвежцы получали всемерную помощь.
Вот, например, рапорт начальника гидрографического отдела Комитета Северного морского пути:
«Посланные Норвежским правительством для розыска двух пропавших без вести спутников Амундсена в его экспедиции к Северному полюсу: командир шхуны «Хеймен» Ларс Якобсен и его переводчик Альфред Карлсен 30 декабря (1921 года) прибыли в Красноярск, возвращаясь на родину. Мною были приняты все меры содействия для их успешного дальнейшего движения. Поместив их в канцелярии базы Гидроотряда и снабдив их двумя банками корнбифа и тремя фунтами галет, я обратился за содействием к Председателю Енисейского губисполкома т. Гольдич, который со своей стороны распорядился об оказании им всякого возможного содействия: предоставил им безденежный проезд до Ново-Николаевска в вагоне начальника Сиб. милиции, снабдил их деньгами (500 тыс.) за счет Комсеверпути, двумя полушубками, в которых они нуждались, провизией (10 ф. хлеба, 5 ф. копченостей, 3 ф. масла, 1/4 ф. чая, 1/2 ф. табаку и 2 коробки спичек) и, находя их пребывание в канцелярии неудобным, предоставил им помещение в гостинице «Дом крестьянина». Как иностранцам, незнакомым с нашими порядками, для выполнения всяких деловых формальностей им предоставлено было полное содействие от базы отряда, наконец, чины отряда старались оказать им гостеприимство по личной, частной инициативе.