«Три звезды» миллиардера. Отель для новобрачных
Шрифт:
— Вот сейчас папочка вам и расскажет. Чем быстрее вы уляжетесь, тем быстрее он начнет рассказывать.
Дети бросаются в спальню, я вталкиваю растерявшегося Асадова в дверной проем, захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной.
— Ох Аленка, Аленка, — укоризненно качает головой бабушка, но я поднимаю вверх обе ладони.
— Ультра олл инклюзив никто не обещал. Все. Ничего не говори. Пойду принесу ему постельное белье и полотенце.
Засыпаю лишь только голова касается подушки, а
Через десять минут у организма получается до меня достучаться, я встаю и нахожу ногами тапочки. Зябко, набрасываю шелковый халатик.
Выхожу в коридор, свет на включаю, чтобы не разбудить детей — двери в их комнату открыты.
Ну конечно, я напрочь позабыла, что у нас ночует Асадов, и из кладовки на полкоридора торчат его длинные ноги. Я спотыкаюсь об них, хватаюсь руками за воздух и враскорячку падаю на раскладушку.
В темноте меня подхватывают мускулистые руки. Миг — и я лежу на таком же мускулистом теле.
— Тебе тоже не спиться, да, Алечка? — шепчет в ухо мурлычущий голос. — Ты тоже обо мне думаешь?
Артем подминает меня своим мощным торсом, прижимает коленом, зарывается лицом в волосы, и я на долю секунды поддаюсь магнетизму мужского тела. Но только на долю. Собираюсь с силами и отталкиваю руки, которые успели уже прогуляться по всем моим неприкрытым частям тела.
— Ты с ума сошел, Асадов? — шиплю я, воинственно уперевшись кулаками в каменную грудь. — Я о тебе совсем забыла. И иду я не к тебе, а в туалет.
Он мгновенно размыкает объятия, я вскакиваю и лихорадочно оглаживаю волосы, туже затягиваю пояс халата.
— Извини, — говорю с достоинством и припускаю в сторону ванной комнаты.
Долго стою над умывальником, подставив руки под холодную воду. Поливаю водой пылающие щеки и лоб.
— Не ведись, Алена, это просто физиология, — говорю своей ярко-красной физиономии в зеркало. Точь-в-точь как после памятной антицеллюлитной маски. — Это же Асадов, он на тебя всегда так действовал. Потерпи, он скоро уедет. Ни один нормальный миллиардер еще не жил в кладовке.
Наконец получается себя уговорить. Выхожу из ванной почти с нормальным цветом лица и иду на кухню сделать себе чай. Какой уж там сон!
У самой двери утыкаюсь в спину Асадова.
— Я могу рассчитывать на кофе? — спрашивает он, не оборачиваясь, и я поспешно отстраняюсь.
Мы вместе входим в кухню.
— Конечно, — плотно прикрываю за собой дверь и включаю свет, — но ночью лучше чай.
Я все еще не могу поднять глаза и посмотреть на него. Стоить вспомнить его шумное прерывистое дыхание, и щеки снова заливаются краской.
Поворачиваюсь спиной и достаю турку.
— Но если ты хочешь…
— Давай чай, — быстро говорит Артем, я согласно киваю.
Включаю чайник, достаю упаковку с чаем и чашки. Внезапно Артем подходит сзади и берет меня за плечи.
— Алечка, прости, я не хотел. Мне снился сон, снилась ты, и я думал, что ты тоже пришла во сне.
Снилась? Я? Мне не послышалось?
Но вслух я прокашливаюсь и говорю совсем другое:
— Ты прав, Артем, у нас слишком тесная квартира. Просто пока тебя не было, я этого не замечала.
Асадов молча трет подбородок, опираясь о подоконник, и напряженно думает. Между его бровями пролегает глубокая вертикальная складка. При этом он не сводит с меня пристального взгляда, от чего мои руки непроизвольно вздрагивают.
Отворачиваюсь и изо всех сил стараюсь себя не выдать, изображая радушную хозяйку. Заливаю чайные пирамидки кипятком и подсовываю одну чашку Артему. Рядом ставлю сахарницу.
— Сахар положи сам.
Артем рассеянно кивает, добавляет две ложки сахара и помешивает ложечкой. Он больше не произнес ни слова с момента, как я аккуратно сняла его ладони со своих плеч.
Мне не хотелось этого делать. Мне так нравятся его руки, нравится когда они меня обнимают и ласкают. Тело до сих пор покрыто заплатами его прикосновений, которые под шелковым халатом горят как ожоги.
Но я слишком хорошо помню, что значит утонуть в Асадове. Для него это всего лишь одно машинальное, ничего не значащее движение рук, а для меня сладкие мечтательные воспоминания минимум на полгода вперед.
Инстинктивно обхватываю себя ладонями. Хоть какая-то, пусть и символическая защита от невыносимо действующего на меня мужского притяжения. И взгляда, которым он не перестает меня раздевать.
Артем отпивает чай, наконец-то от меня отлипает и обводит хмурым взглядом кухню.
— Это та квартира, которую ты сняла, когда родились дети? — спрашивает он с деланым равнодушием, но я вижу, что ему не все равно.
— Нет, сначала у меня было не так много денег, я сняла квартиру поменьше. Дети жили в моей спальне. А как подросли, мы перебрались сюда.
Взгляд Артема тяжелеет, он с силой ставит чашку на подоконник. Разворачивается спиной ко мне и неожиданно вбивается в стену кулаком. Удар звучит глухо, а я все равно дергаюсь. Собираюсь его осадить, но вижу гневное выражение лица и осекаюсь.
— У меня столько отелей, — Асадов со свистом выдыхает воздух сквозь зубы. Его голос полон ярости, но я с удивлением понимаю, что она направлена не на меня. — Херова куча отелей, а мои дети шесть лет живут на съемных квартирах.
С опаской протягиваю руку и касаюсь его локтя. Уверена, что сбросит, но он не сбрасывает.
— Мы нормально жили, Артем, — говорю осторожно. — Это был мой выбор.
— Вижу, что нормально, Алена, — я по-прежнему жду вспышки ярости в свой адрес, но похоже сегодня у Асадова день самоуничижения, — у моих детей есть все. Одежда, игрушки, репетиторы.