Три
Шрифт:
— Что ж, привет, незнакомец, — сказала я. Это было такое мое традиционное приветствие.
— Не обращай внимания, Ло, — ответил он. — Мне необходимо выпить, будь я проклят!
Я аж вздрогнула. Раньше он никогда при мне такие вещи всуе не произносил. Ленни говорил, что позволяет себе выпить, только когда он со мной, и я ему верю. Я спросила, не хочет ли он начать, как обычно, ну, вы понимаете, но он сказал, что сейчас ему это неинтересно.
— Просто выпить.
Руки у него дрожали, и я видела, что он по-настоящему чем-то взволнован. Я налила ему двойную порцию и спросила, не хочет ли он, чтобы я помассировала ему плечи.
— Уф… — вздохнул он. — Мне нужно немного посидеть спокойно. И подумать.
Но сидеть он не стал, а вместо этого зашагал взад-вперед по комнате, как будто задался целью протереть до дыр ковер на полу. Я была не настолько глупа, чтобы спрашивать, что у него на уме. Я знала, что он сам расскажет, когда будет к этому готов. Он протянул мне свой стакан, и я снова налила ему на два пальца.
— Пэм пыталась мне что-то сообщить, Ло.
Конечно, в тот момент я не поняла, о чем он говорит, и ответила:
— Лен, ты должен начать с самого начала.
И он начал рассказывать мне о Памэле Мэй Доналд, женщине, погибшей при крушении японского самолета, и о том, что она была его прихожанкой.
— Лен, — сказала я ему, — я искренне сочувствую твоей потере. Но я уверена, что сама Пэм не хотела бы, чтобы ты так из-за нее расстраивался.
Он как будто не слышал меня. Он принялся рыться в рюкзаке, который таскал с собой, как какой-нибудь школьник-переросток, а потом вытащил Библию и хлопнул ею по столу.
Я по-прежнему пыталась уточнить свою задачу.
— Ты хочешь, чтобы я отшлепала тебя этой штукой, или еще что-то?
Это было моей большой ошибкой. Лицо его густо покраснело, и он аж задохнулся, как выброшенная на берег рыба. У него очень выразительное лицо, которое, думаю, и заставляет людей ему верить, — такое впечатление, что он просто не может вам солгать. Его вид испугал меня, и я быстренько извинилась.
Он рассказал мне, как Пэм оставила это послание, это было одно из этих… как они называются? Иши? В общем, одно из сообщений, которые она и некоторые японцы оставили на своих мобильных, пока самолет падал.
— Оно должно что-то означать, Ло, — сказал он. — И, думаю, я знаю, что именно.
— Что, Ленни?
— Пэм видела их, Лола.
— Пэм видела кого, Ленни?
— Всех тех, кто не впустил Господа в свое сердце. Всех, кто после Вознесения останется здесь.
Понимаете, я воспитывалась в добропорядочной баптистской семье и в религиозном плане человек подкованный. В Библии есть мало такого, о чем бы я не знала. Люди могут порицать меня за то, чем я занимаюсь, но в глубине души я знаю, что Иисус не осудил бы меня. Как всегда говорит моя подруга Дениша (а она принадлежит к англиканской церкви), некоторые из лучших подруг Иисуса были жрицами любви. Как бы там ни было, еще и до того «черного четверга» Лен был одним из тех, кто верил в конец света. Одним из тех ребят, которые повсюду видят знаки того, что над нами нависла эта неминуемая беда: одиннадцатое сентября, землетрясения, холокост, глобализация, война с террором и все такое. Он действительно верил, что это всего лишь вопрос времени, когда Иисус заберет спасенных с собой на Небеса, оставив весь остальной мир страдать под игом Антихриста. А кое-кто верил, что Антихрист на земле уже сейчас. Что это генеральный секретарь ООН, президент Китая, один из этих арабов или мусульман или еще кто-нибудь. Потом они, конечно, говорили, что практически все, что показывают в новостях, можно считать таким знаком. Например, вспышка ящура в Великобритании или даже этот норовирус, поразивший все круизные суда.
Что касается меня, то я не знаю, как относиться ко всем этим делам с Вознесением, что в один прекрасный день все спасенные просто исчезнут на небесах, оставив одежду и все свое мирское имущество. Это кажется мне слишком большой проблемой. Зачем Господу забивать себе голову всем этим? Ленни давал мне эти книжки, «Ушедшие», ну, вы знаете, о чем я говорю, целая серия, где возрожденные христиане одним махом возносятся, а премьер-министр Великобритании в конце концов оказывается Антихристом. Я сказала ему, что прочла их, хотя на самом деле не читала.
Я налила себе крепкого напитка. Понимала, что буду занята тут еще по меньшей мере час. Иногда Ленни включал для меня свое радиошоу. Я делала вид, что слушаю, хотя не слушала никогда. Я скорее все-таки девушка по части телевидения, а не радио. Когда я только начала встречаться с Ленни, я считала его одним из этих голодных до денег евангелистов, ребят, которых показывают по телевизору, когда они пытаются заставить людей делать пожертвования своим священникам и рассуждают о том, почему необходимо отдавать церковную десятину, даже если вы живете на социальное пособие. Сначала я думала, что он какой-то мошенник, а у меня, должна сказать, с этой публикой свои счеты! Но, узнав его поближе, я пришла к мысли, что он и на самом деле начал верить во всю эту свою… Не хотелось бы называть это чушью собачьей, потому что, как я уже говорила, я официально отношусь к баптистской церкви, но я никогда не придавала особого значения всем этим разговорам насчет адского пламени и серы. Но это не отменяет того факта, что Ленни хотел присоединиться к большим мальчикам, могущественным ребятам типа доктора Лунда — того самого, с которым так дружил президент Блейк. Ленни отчаянно стремился к тому, чтобы заиметь свой евангелический круг слушателей. Предполагалась, что к этому должно привести его радиошоу, но за все годы, пока этим занимался, он не продвинулся так уж далеко. И делалось это также не просто ради денег. Уважение — вот чего хотел Ленни. Он устал быть аутсайдером, довольствующимся крохами и живущим на деньги своей жены.
— Послушай-ка вот это, Лола, — сказал он и прочел мне послание.
Смысл я не очень поняла. Мне показалось, что Пэм в основном переживала за свою собаку.
А потом он начал говорить, какое это было чудо, что те трое детей выжили и практически не пострадали.
— Это неправильно, Лола, — сказал он. — Они должны были умереть.
Я согласилась, что это было странно. Но тогда каждый находил это странным. Я думаю, что люди думали об этом, как об одном из тех безумных событий, которые просто в голове не укладываются. Как одиннадцатое сентября, например. Если только ты сам не был там и лично не пережил весь этот ужас. Но знаете, мне кажется, что люди в конце концов привыкают к чему угодно, верно? Вот недавно, например, в нашем квартале начали отключать свет и после всех бесконечных причитаний и проклятий просто поразительно, как же мы быстро с этим смирились.
— Мальчик. Этот мальчик… — все время бормотал Ленни.
Он прочел отрывок из Книги пророчеств Захарии, потом переключился на Откровения Иоанна Богослова. Ленни был большой специалист по Откровениям; в детстве у меня от этого мурашки по коже разбегались. Хочу сказать, это я своими словами поспособствовала тому, что он вбил это себе в голову. Понимаете, должна признаться, что иногда я разыгрывала из себя дурочку и Ленни это нравилось (черт, да им всем это нравится).
— Знаешь, Ленни, чего я никогда не могла понять? — сказала я. — Эти четыре всадника… Почему, собственно, всадники? Да к тому же еще и разных цветов.
Ну, Ленни тут застыл на месте, будто я произнесла что-то богохульное.
— Что ты сказала, Ло?
Я подумала, что снова брякнула что-то не то и разозлила его, так что стала внимательно следить за ним, на случай если он захочет на меня наехать. Он стоял неподвижно, словно статуя, и только зыркал из стороны в сторону.
— Ленни? — окликнула его я. — Ленни, милый, с тобой все в порядке?
Тогда он просто хлопнул в ладоши и рассмеялся. Я вообще впервые видела, чтобы Ленни смеялся. Он обхватил мое лицо ладонями и поцеловал меня прямо в губы.