Три
Шрифт:
Кто-то решил продолжить дело Кары? Это мог быть кто угодно. Подражатель или недовольный гражданин. Или кто-то, работающий на Три. Пока мы находились в Стойкости, отряды приходили и уходили. Имели они отношение к этому?
Я подумала, что это могло стать причиной публичного заявления Рейнхардта и казни Трака.
– Вы что-нибудь знаете о Мексике? – спросила я.
– Большая страна за границей, – ответила она. – Когда-то у них была классная еда. Хоть и острая.
– Я не совсем об этом, – сказала я.
Она склонила
– Я знаю, что большинство важных шишек уплыли туда на корабле, когда Рейнхардт начал охотиться на людей.
– Значит, корабль есть.
Она хмыкнула:
– Конечно, есть. Ты что, предлагаешь добираться вплавь от самой Тампы?
– Думаю, нет, – сказала я, попытавшись представить штат Флорида со старой карты президента. Со времени падения во время Войны оттуда всех эвакуировали.
Тогда она усмехнулась:
– Просчитываешь пути отступления, а?
Я не ответила, но она все равно кивнула.
– Умно. Я бы тоже так делала, если бы мое имя было в тех Статутах.
Информация разошлась быстро. Я вздрогнула, но страх засел слишком глубоко, чтобы его можно было стряхнуть. Как тогда, в Ноксвилле, когда люди решили, что я снайпер, но сейчас было хуже, потому что я призывала их сражаться, даже умирать, уничтожить МН.
Я поняла, что на бревне напротив нас сидит Джесс и внимание большинства, включая Чейза, приковано к нему. Когда я прислушалась, он был в середине какой-то истории, которая захватила и меня. Все вопросы о том, что происходило в библиотеке, куда-то улетучились.
– Когда старик увидел, что его внук украл у матери корзину, он сказал, что внутри мальчика борются два волка, – рассказывал Джесс боле глубоким, чем обычно, голосом. – Первый волк питается злостью и страхом. Слабостью и ложью. Он тощий от болезни и сомнений, но сражается острыми зубами и длинными когтями. Второй волк чистый и здоровый. Он – храбрость, доброта и правда, и его шкура всегда запятнана кровью от ран, которые нанес ему брат. Это напугало мальчика, и он спросил деда, какой из волков в конце концов уничтожит другого.
Джесс поднял подбородок и посмотрел прямо на Чейза:
– Какой волк победит, племянник?
Все взгляды устремились на нас.
Чейз прочистил горло.
– Тот, которого ты кормишь, – сказал он.
Задумчивое молчание воцарилось над кругом. Аплодисментами Джессу служили треск и щелканье дерева в костре. С тех пор как я увидела его рядом с президентом, мое мнение о нем смягчилось. Я не простила ему того, что он бросил своего племянника, но теперь я понимала, почему простил Чейз.
Я встала и протянула Чейзу руку.
– Потанцуй со мной, – сказала я.
Засмеявшись, он взял мою руку, и мне пришлось отклониться назад, чтобы поднять его.
– Никто уже не танцует, – сказал он, и на его щеке появилась ямочка. Действительно, музыканты разговаривали друг с другом на незнакомом мне языке.
– Потанцуй со мной, – повторила я. Пока Джесс рассказывал, я кое-что поняла. Я не только та, кем стала. Внутри есть нечто большее, та часть меня, добраться до которой способен только Чейз. И если ее не кормить, то она умрет.
Взяв его ладонь обеими руками, я повела его на площадку перед музыкантами. Люди стали нас подбадривать, но я едва слышала их. Бывший президент улыбнулся мне, но я не испытывала неловкости. Чейз положил ладонь мне на талию и притянул мои бедра ближе, а его спина согнулась, когда я обняла его за плечи. Медленно качаясь из стороны в сторону, он вел меня в танце. Направляя. Напоминая.
– Вот это ты, – прошептал он мне на ухо. – Я нашел тебя.
Мы танцевали до тех пор, пока последний из музыкантов не упаковал свой инструмент и не исчез среди деревьев. И тогда я отвела Чейза мимо водопадов туда, где он наконец-то смог искупаться.
Глава 17
Следующим утром, еще до рассвета, мы уехали на своем грузовике с залатанной шиной. Ночью мы пересмотрели свою поездку с учетом этой непредвиденной остановки и наметили оставшийся маршрут, основываясь на информации о расположении баз, которую дал нам Девитт. Следующая остановка предполагалась в центральной части Теннесси. Беженцы оставались. Пока мы спускались с горы, я смотрела, как лагерь сливался с низко висевшими облаками, и думала о надвигающейся грозе.
На подъезде к Теннесси я вернулась в кузов грузовика, в окружение Статутов. Часть листовок мы оставили в лагере президента, чтобы военные распространили их в близлежащих городках, но основная масса будет распространяться МН. Интересно, сколько их уже расклеили по домам, школам и магазинам Среднего Запада?
Один раз наш грузовик остановили на контрольно-пропускном пункте. Снаружи я слышала голоса солдат, которые спрашивали о цели поездки. Прошло не больше пяти минут, и мы двинулись дальше, но мне казалось, что я не дышала, пока мы не набрали прежнюю скорость.
Девитт рассказал нам, как найти связного в Чаттануге. Мы припарковались на втором уровне стоянки в старом океанариуме и стали ждать.
Они появились через час. Три женщины в форме Сестер спасения. Самой старшей было, наверное, за семьдесят. Ее седые волосы были заколоты сзади, а юбка подтянута до самой груди. Самая молодая женщина была примерно одного возраста с моей мамой. С симпатичным, но угрюмым лицом. Она пыталась спрятать пистолет за поясом юбки, прикрыв его широкой блузкой. Третья женщина выглядела слишком элегантной, чтобы быть Сестрой. Черные волосы короткими аккуратными локонами обрамляли ее высокие скулы. В одной руке она держала блокнот и карандаш и отчего-то заставляла меня нервничать.