Три
Шрифт:
– Они предали нас. Всех нас. Без реформации они всего лишь животные. Неорганизованные, не имеющие высшей цели, готовые укусить руку, которая их кормит. Если не будет порядка, они обернутся против себе подобных и разорвут друг друга на части.
Двое солдат одновременно сорвали с заключенных мешки. Они заморгали от яркого света над головой и попытались сориентироваться, когда с них сняли наручники.
У одного была темная кожа, у другого – белая. Я застыла.
– Бей! – скандировала толпа. – Бей! Бей! Бей!
В памяти всплыли рассказы, которые я слышала о боях Чейза в Чикаго. Меня снова охватило отвращение при мысли о том, что его заставляли драться ради развлечения других. Оглянувшись по сторонам, я испытала жалость, ясную и горькую. Насилие и жестокость, чтобы научить подчинению и навязать мораль, – именно так действовала МН.
Сначала Марко и Поло встали спиной к спине, словно приготовившись сражаться с чем угодно. «Мне так жаль», – подумала я. Жаль, что они оказались здесь, что их схватили, что я вообще подумала о том, чтобы подделать Статут. Они сделали свой выбор задолго до меня, но я все равно чувствовала себя виноватой в этом.
– Выйдет только один из вас, – сказал Вождь Реформации.
Марко через плечо взглянул на Поло. Губы его напарника быстро шевелились, говоря что-то, что я не могла разобрать за криками. А потом Марко, уже раненый, прихрамывая, отошел и встал напротив Поло. Поло попробовал приблизиться к нему – один раз, два, три, – но каждый раз Марко отшатывался назад.
– Бей! – требовала толпа.
Мужчины начали кружить по арене. Поло шагал быстро, Марко скованно и неловко. Поло все еще старался что-то объяснить. Даже со своего места я видела, что он до сих пор не понял.
– Бей!
Я протолкнулась вперед, ближе к ограде. Достаточно близко, чтобы услышать, как Марко сказал:
– Прости, брат.
Он атаковал Поло, словно не чувствовал боли, и, когда они упали на землю, двор взорвался радостными криками.
Я смотрела, застыв и не в силах отвести взгляд. Это хитрость. У них есть план. Марко не станет делать больно Поло, не больше, чем я Чейзу. Я уговаривала себя, даже когда Марко разбил Поло нос, и его кровь пропитала пол арены.
Марко дрался, как одержимый. Он бил, кричал и даже плакал, а когда тело Поло затихло под ним, из его горла вырвался полный отчаяния стон.
Солдатам пришлось оттаскивать его от друга. И даже когда они это сделали, он отказывался его отпустить.
– Зверь! – похвалил Вождь, уже не пользуясь микрофоном, и захлопал. – Абсолютный зверь!
По кивку Вождя один из солдат достал пистолет и выстрелил в затылок Марко.
Мои ноги подкосились, и я упала на первый ряд солдат. Какой-то мужчина поймал меня за талию и усадил себе на колени. Я едва могла сопротивляться, ужас сделал мои мышцы бесполезными.
– Любит смотреть крупным планом, а? – раздался голос рядом.
– Похоже на то, – проворчал мужчина, на которого я упала. Я повернулась и встретилась с горящими зелеными глазами Такера. Его губы коснулись моего уха. – Тебе, должно быть, жить надоело.
Я попыталась встать, но он держал крепко.
– Что, по-твоему, тут произойдет? – требовательно спросил он. – Ты одна против двух тысяч.
– Нас двое, – сказала я, но он только презрительно усмехнулся. – Ты не можешь просто сидеть и смотреть, как умирают наши друзья.
Он сильнее сжал меня:
– Думаешь, у меня есть выбор?
– Выбор есть всегда.
Заключенные заковыляли вперед. К рингу подвели еще одного.
Напрягая глаза, я смотрела сквозь сетку на мужчину впереди. Он был худым, со сгорбленной спиной. От запястья вверх по руке змеилась татуировка, скрываясь под бежевой тюремной формой. Растрепанные волосы до плеч торчали из-под надетого на голову мешка.
Потеряв дар речи, я смотрела, как Фрэнка Уоллиса отцепили от остальных и потащили к рингу. Но не успели его довести до ворот, как другой заключенный напал на одного из охранников. Началась драка, и сидевшие рядом солдаты снова повскакивали с мест, загораживая обзор. Такер крепко держал меня, положив руку мне на плечи, пока охранники торопливо разбирались с заключенными. Мы стояли всего в десяти футах от них. Достаточно близко, чтобы видеть заключенного, который устроил драку. Мешок упал с его головы.
Шум затих. Свет потускнел. Стоявшие рядом люди задрожали перед моими газами.
Там, на коленях, под прицелом двух приставленных к голове пистолетов, стоял Чейз. Его плечи тяжело поднимались и опускались, из носа текла кровь. Когда солдаты тащили Уоллиса к рингу, они, наверное, освободили ножную цепь, соединявшую заключенных, потому что сейчас Чейз был отделен от остальных, которых заставили лечь лицом в пол.
Чейз отказывался ложиться. С холодным вызовом смотрел он на лица солдат.
Но когда его глаза нашли мои, его губы разомкнулись, и он произнес слово, которое разорвало меня на части.
– Нет.
И в эту секунду я поняла. Нам не сбежать отсюда. Мы погибнем здесь.
В горле зародился всхлип.
«Я найду тебя, – когда-то сказала я ему, – и приведу обратно».
Я цеплялась за его взгляд, как за спасательный плот. Он сел на пятки и склонил голову, его плечи опустились под тяжестью тоски, так что я почти потеряла способность двигаться.
– Держись, – прошептала я.
Я сунула руку в сумочку и нащупала нож. Если у меня получится отвлечь внимание, у него появится шанс, по крайней мере он сможет бежать. Если я буду достаточно быстрой, то, возможно, тоже сумею выбраться.
Даже в лучшем случае шанс был незначительным, но я уже добралась сюда. Я не могу сдаться сейчас.
На помосте Вождь Реформации ждал, пока попробуют его напиток. Он терял терпение и постукивал кулаком по столу. Наконец мужчина с красным лицом моргнул, кивнул и передал бутылку Вождю.