Тридцать дней войны
Шрифт:
— Могу с уверенностью утверждать пока одно, — сказал генерал. — Развязанная Пекином война вышла далеко за рамки «пограничного конфликта», как это пытаются представить, спасая свой престиж, руководители КНР.
В труде, как в бою
Постепенно переставали появляться на первых полосах вьетнамских газет тревожные сообщения с северной границы. Не толпились прохожие у огромной карты-макета, висевшей близ ханойского почтамта, с застывшими стрелами, показывавшими направления атак китайских агрессоров. Военные сводки уступали место вестям с дипломатического фронта. Лишь на берегу озера Возвращенного меча оставались как напоминание о суровой четырехнедельной поре и как символы боевой готовности вьетнамцев два мощных дота с бойницами, построенные за несколько часов,
Те, кто знал Ханой во времена отражения американских воздушных налетов, помнят, конечно, что и тогда укрепленные укрытия оборудовались возле озера на том же месте. Однако с нынешними их было не сравнить. Кирпич и земля уступили место бетону.
Решение о всеобщей мобилизации правительство не отменяло, и патриотический подъем вьетнамцев, решимость дать отпор любым новым наскокам китайских захватчиков оставались неизменными.
Пекин — и это стало совершенно очевидным — столкнулся с политически сплоченным народом, экономически прочным, стабильным, уверенно идущим избранным курсом государством, которое пользуется надежной поддержкой братских социалистических стран и людей доброй воли во всем мире. Теперь, после ухода вражеских войск и прекращения боев, труженики социалистического Вьетнама умножили свои усилия для развития промышленности и сельского хозяйства, подъема народного благосостояния и культуры.
Мне запомнился разговор с корреспондентом одной из западных газет у импровизированной сцены на улице Тханышен, где шел концерт самодеятельности по программе музыкального фестиваля февральских дней 1979 года. Враг брал в клещи Лангшон, ворвался в Лаокай, на улицах Каобанга шли тяжелые бои. И в общем-то хорошо настроенный по отношению к Вьетнаму репортер, еще возбужденный всем виденным на фронте, откуда мы возвращались, не мог понять, как можно петь и танцевать в столь ответственный для судеб страны момент. Он спросил об этом сопровождавших нас вьетнамских друзей. «Наше оружие в боевой готовности, мы уверены в победе, враг не заставит нас свернуть с пути, по которому мы идем», — ответил один из них. Близ сцены стояли в пирамиде винтовки участников концерта, совсем недавно покинувших поле боя. Естественно, палет интервентов на северные районы не мог не сказаться на их развитии, а в известной мере и на темпах хозяйственного и социального строительства всей республики. Агрессор использовал тяжелую артиллерию, ракеты, мины, взрывчатку для уничтожения населенных пунктов, экономических объектов, культурных учреждений и учебных заведений, железнодорожных и автомобильных магистралей, мостов. Административные центры провинций Лангшон, Каобанг и Хоангльеншон, города Мыонгкхыонг, Батсат, Фолу, Камдыонг, Хоаан, Донгкхе, Донгданг и другие превращены были в груды развалин. По неполным данным, собранным к концу военных действий, захватчики разрушили 4 провинциальные и 21 уездную больницы, 135 диспансеров и детских садов, 24 полные общеобразовательные школы, 32 средних профессионально-технических учебных заведения и вечерние школы для взрослых, 225 начальных и неполных средних школ, более 80 предприятий и шахт, множество исторических памятников — буддистских пагод, конфуцианских храмов и католических костелов, средневековых крепостей. Вывод из строя апатитового рудника в Камдыонге, как считали специалисты, примерно на два года лишал национальное сельское хозяйство ощутимой доли удобрений. Уничтожение хозяйственного потенциала в северных приграничных провинциях нанесло ущерб таким отраслям, как химическая, энергетическая и горнодобывающая.
Следовало принять во внимание и то, что тридцатидневная война Китая против Вьетнама фактически продолжила конфликт, развязанный полпотовцами по команде из Пекина, что также отвлекло на оборонные нужды значительные материальные и трудовые ресурсы страны. А ведь напряженные задания пятилетнего плана, завершавшегося в 1980 году, были рассчитаны на то, что народ будет выполнять их в условиях стабильного мира.
Задолго до вооруженной агрессии против Вьетнама пекинская верхушка подготовила экономическую мину замедленного действия. И дело было не только во внезапном отзыве специалистов со строительства моста Тханг-лонг через реку Красную, металлургического комбината в Тхайнгуене, со строящейся шахты в Маокхе и других объектов. В работе предприятий, которые были сооружены при китайском содействии, выявлялись серьезные недостатки. Впервые это обнаружилось на текстильном комбинате в городе Вьетчи. На этом предприятии, строившемся с 1971 по 1977 год, внезапно упала производительность чесальных машин, оказавшихся низкого качества. Комбинат не достиг планировавшейся при его проектировании мощности и не мог давать 50 миллионов метров тканей в год, как предусматривалось. В стране, где ткани распределяются по строгим лимитам, такое нарушение весьма ощутимо.
Однако ни экономический саботаж, ни разрушение предприятий на временно оккупированной китайскими войсками территории не смогли подорвать экономику СРВ. Во-первых, разрушенные и разграбленные захватчиками предприятия не играли первостепенной роли в национальном экономическом потенциале СРВ. Главная продукция вьетнамской промышленности создается такими крупными предприятиями, как Ханойский станкостроительный завод, Хайфонский цементный комбинат, ГЭС Тхакба, текстильный комбинат в Намдине, угольный бассейн в Хонгае, десятками других заводов и фабрик. Во-вторых, во Вьетнаме строятся новые предприятия, на них более 90 — при экономическом и техническом содействии Советского Союза.
Агрессия Пекина, хотя и потребовала нового напряжения сил всего вьетнамского народа и затормозила на некоторое время темпы экономического развития республики, остановить его не смогла. Даже во время военных действий в марте 1979 года народный комитет Ханоя продолжал отработку деталей плана реконструкции столицы. Речь шла о дальнейшей реставрации средневекового храма Ванмиеу и пагоды Мот Кот, расширении ботанического сада и зоопарка, благоустройстве берегов ханойской «Яузы» — реки Толить. Как мне сообщил представитель ханойской мэрии, намечалось включить в черту города новые пригороды и 5 поселков, после чего население столицы должно достигнуть 2 миллионов 557 тысяч человек. Сводки, поступающие в промышленный отдел с 200 предприятий и 300 кооперативных мастерских, свидетельствовали о наращивании темпов выпуска продукции, несмотря на то что часть трудовых ресурсов и материальных средств отвлекалась на возведение оборонительных сооружений.
Тогда же я поинтересовался данными, которыми располагал Государственный банк СРВ, о хозяйственной деятельности республики. Мне рассказали, что кредиты промышленности вновь расширены. В сельском хозяйстве капиталовложения использовались для организации укрупненных госхозов, для оснащения кооперативов техникой, строительства элеваторов. На 250 миллионов донгов возросли личные вклады трудящихся в сберегательных кассах лишь в течение 1979 года. Показательным было и то, что Госбанк СРВ продолжал расширять свои внешние связи: список его контрагентов за рубежом достиг 500 и охватывал к марту 1979 года 60 с лишним стран.
«В труде, как в бою!» — такие лозунги висели повсюду.
19 марта 1979 года заместитель министра иностранных дел СРВ Нгуен Ко Тхать принял группу журналистов из братских стран. — Мы знаем, что план китайского наступления предусматривал захват Лаокая, Лангшона и Каобанга в первые же 48 часов войны, — сказал он. — Планировалась военная прогулка. Удар наших региональных сил возвратил Пекину чувство реальности… Китайскому генштабу, конечно, стало известно, что в помощь ополченцам и региональным силам мы подтягиваем к району боев регулярную армию. Что было бы, если ее части вступили бы в действие со всей их мощной боевой техникой и опытом современной войны?
Заговорили о возможных последствиях вторжения во Вьетнам для самого Китая. Нгуен Ко Тхать заметил, что политические издержки у Пекина, несомненно, будут велики. Естественно, на второй день после окончания войны трудно было с достаточной точностью определить, какова экономическая «цена» агрессии для КНР. Однако через полтора с небольшим года на сессии Всекитайского собрания народных представителей в конце лета 1980 года кое-что прояснилось. Так, из доклада министра финансов КНР Ван Бинцяня следовало, что военные расходы страны в 1979 году составили 22 миллиарда 270 миллионов юаней — на 2 миллиарда 40 миллионов больше, чем планировалось. А по сравнению с 1978 годом, предшествовавшим тому, в котором была развязана война против СРВ, расходы на армию и вооружение возросли еще больше — на 6 миллиардов юаней.
Западная пресса писала, что китайская экономика «въезжает в 80-е годы на тормозах, нажатых до предела», и это в известной мере результат безрассудной авантюры во Вьетнаме. Выплавка стали, как явствует из документов ВСНП КНР, оставалась в 1980 году практически на уровне 1979-го — 35 миллионов тонн вместо 34,5 миллиона. В энергетике — топтание на месте. Выпуск тракторов сократился на четверть. Становятся все ощутимее инфляционные тенденции. Снижается уровень жизни трудящихся. Города переполнены безработной молодежью.