Тридцать монет на сундук Мертвеца и тринадцать зомби в придачу
Шрифт:
— Говорите, зачем явились, человеки, — проскрипел Шкуб'Дук.
— Мы хотим узнать о Мертвеце, — сказал Даг.
Гоблин хрипло захихикал.
— Человеки пришли сказки слушать? Да любой из моих ребят расскажет вам эту легенду. У нас ее каждый малолетка знает.
— Вы не записываете свои предания, — спокойно ответил Даг. — Передаете их из уст в уста. Это ведет к тому, что легенда обрастает подробностями, которых изначально не было. Поэтому мы хотим услышать эту историю от тебя. Самого старого гоблина в Городе.
Шкуб'Дук пожал плечами, хрипло откашлялся, а потом уставился на Дага.
— Что я получу взамен? Ты знал, куда идешь, маг.
— Знал, — коротко бросил Даг и сунул руку под плащ. Вытащив оттуда какую-то мутную склянку, он протянул ее гоблину. — Три капли развести в стакане с водой. И неделю будешь бегать, как мальчишка.
Гоблин подслеповато прищурился.
— Здесь больше, чем три капли, — заметил он.
— Надолго хватит, — согласился Даг. — Достойная плата.
— Хех, да ты меня за дурака принимаешь! — воскликнул гоблин. — Я знаю, что это за средство! В Городе такого не достать даже за целое состояние!
— Издалека привез, — коротко буркнул Даг. — Специально для тебя.
— Ну-да, ну-да… а девчонка твоя чего молчит? На площади, я слышал, соловьем заливалась!
— Трепещу, — честно ответила я, не уточняя, что не перед величием этого полудохлого коротышки, а от злости.
Откуда, позвольте узнать, Даг притащил эту склянку? И что значит «специально для тебя»?
— Это правильно, трепетать — ваше второе призвание. Держись мужика, девка, авось не пропадешь. С таким-то языком. Из любой ямы вытащит.
Угу. Вытащит. Пусть сначала закопает!
Но я предпочла промолчать, сообразив, что такими темпами до сказки мы доберемся к завтрашнему вечеру.
— Мы ждем легенду, — спустя несколько минут молчания, в течение которых я старательно делала вид, что слова гоблина меня совсем не тронули, а Шкуб'Дук жадно разглядывал склянку, напомнил Даг.
— Легенду. О Мертвеце, говорите? Ну ладно, детишки, слушайте. В незапамятные времена, когда Город Тысячи рас еще не был построен, а святые леса фейри пылали от пожаров сотни войн, где-то за морем жил человек. Воришка, любящий шариться по чужим карманам. Имени его никто не знает, да и не такой жизнью он жил, чтобы имя в веках гремело. Но так уж случилось, что помер он не от старости. Прирезали его за кошелек. Или задушили в порыве ревности. Или утоп он, свалившись с мостков. Не помнит уже никто, да нечего об этом помнить. Жил пустой жизнью, да и умер, как собака, вот что помнить надо. А оказавшись там, куда попадают все грешники, ибо грешником он был почище меня, решил он вдруг ожить. И пока все демоны Геенны решали, кому же достанется его душа, залез он к одному из них в карман, да и вытащил оттуда монетки с профилем Падшего. А потом прошмыгнул между зазевавшимися карателями, да и был таков. Нашел он в Геенне другого демона, падкого на денежки. И выложил перед ним богатство свое, взамен попросив вернуть его в мир живых. Демон подумал-подумал, да и согласился. Но поставил условие: что вор тот все монеты, до одной, в Геенне должен оставить. Вернулся наш воришка в мир, да и дожил до старости. Только вот мало, кто знает, что жизнь его была еще порожнее прежней. Ни радости он ни вкусил, ни злости, ни страха, ни любви. Так еще и несколько монет из Геенны прихватил, пожадничал, не все тому демону отдал. Носил их с собой всю ту не-жизнь, что выторговал. А потом помер во второй раз, и что с ним стало, не знает никто. Видно, во второй раз обмануть властителей Геенны у него не получилось. А демон тот, что оживил его, осерчал на обманщика, да и проклял монеты, что пришли с ним в мир. И теперь, кто коснется их, платит тот давний долг Мертвеца, который не хотел умирать. Отбирают монеты у хозяина жизнь, высасывают его досуха, лишают воли, заставляя гнить заживо. Никогда не бери чужого. Не прикасайся к монетам с вычеканенным профилем Падшего. Не будь жадным. И тогда проклятье Мертвеца тебя никогда не настигнет.
Повисла тишина. Гоблин закончил свой рассказ, и теперь со снисходительным нетерпением ждал, когда мы с Дагом уйдем и оставим его наедине с чудодейственным средством.
А я возьми и ляпни:
— Так гоблином же был ваш воришка. Чего вы его человеком окрестили?
Дага затрясло.
— Хельга, ну зачем?! — в ужасе прошептал он.
Я не успела понять степень своей ошибки. Потому что старейшина гоблинов, до этого выглядевший вполне благодушно, внезапно оскалил остатки зубов и прошипел:
— Не смей очернять нашу великую расу, человечка! Вы свои легенды записываете, да все равно не помните. Место вам всем в Геенне, и все монеты мира не позволят вам выбраться из тьмы невежества! — с этими словами он резко дернул за шнурок, который перед уходом вручил ему проводник, и за дверью снаружи раздался громкий звон колокольчика.
— Падшего мне в глотку, — только успела произнести я, когда в избу хлынули разозленные гоблины. Кажется, увековечивание моей великой бранной тирады откладывалось на неопределенное время.
— Ты портал открывать будешь? — отрешено спросила я у Дага.
— Мне казалось, ты заметила, что я слегка потратил силы, — огрызнулся он. — До дома не хватит.
— А куда хватит?
— Посмотрим, — ответил он и, схватив меня за плечи, шагнул в портал, которого за мгновение до этого в избе не наблюдалось.
Когда мы вывалились из него «с другой стороны», Даг чуть не упал, и я решила, что стоит его поддержать. А потом огляделась.
А потом еще раз огляделась, не веря своим глазам.
Мы с Дагом стояли посреди храма Высшего ровнехонько за святым алтарем. В том месте, куда никому, кроме храмовников, заходить нельзя.
— О! Мы на месте! — невесть чему обрадовался Даг.
— На месте? — ощерилась я. — Еще скажи, что специально нас сюда занес!
Он вздохнул, стирая со лба капли пота и покачал головой.
— Честно целился в твою спальню. Но мы там, где должны быть. И нам нужен человек по имени Далин.
Убить его что ли? А потом вырыть такую яму, чтобы прям до Геенны достать и спустить туда вместе с монетами! Пусть чужие долги раздает!
Но, к сожалению, лопаты с собой у меня не было, а душить будет слишком долго. А еще меня терзали смутные сомнения, что Даг будет сопротивляться. Ничего. Я ему все припомню.
Дайте мне лопату и возможность застать этого гада врасплох!
Пока я предавалась сладким мечтам о праведной мести, Даг времени не терял: приобняв меня за талию одной рукой, вторую он сунул под плащ и извлек оттуда… потрепанную книжку, от переплета которой осталось только название, а уж о том, чтобы прочитать, что на том переплете когда-то было написано, не могло быть и речи.
— Давай-ка выйдем с запретной территории, — потянув меня в сторону зала для прихожан, предложил он.
То ли день был удачный, то ли Падший сегодня был особенно привлекателен, но кроме нас в храме никого не было. Из простых горожан, естественно.
— И откуда ты этого самого Дулина возьмешь? — поинтересовалась я, когда мы вышли в зал.
— Не Дулина, а Далина. Он сам должен откуда-то взяться… — пробормотал Даг, оглядываясь вокруг. — Надо же… белоснежные чертоги… чтоб тебя Падший под хвост укусил, Нил!