Тридцать монет на сундук Мертвеца и тринадцать зомби в придачу
Шрифт:
И нет, это не потому, что я некромант. А потому что в начале обучения в Академии раскопала тридцать монет. Они до сих со мной. Лежат в верхнем ящике письменного стола. Когда моя жизнь начинает казаться мне совсем уж унылой и безрадостной, я беру их в руки и пересчитываю. Двадцать четыре золотых и шесть серебряных. Чеканный профиль странного существа, которого, как оказалось, никогда не существовало, даже в других странах и на других материках. Монеты блестят, смотрят на меня злорадно. И мне кажется, что изображенный на них несуществующий король, ухмыляется.
Жизнь может измениться в одночасье, выбить из колеи и пойти по такому безумному сценарию, что никому даже и не снилось!
Я это знаю, как никто.
Молчаливая Хильда поставила поднос с завтраком-ужином на прикроватный столик, заправила постель и выжидающе повернулась ко мне.
— Уйди. Пусть придет Харита, — приказала я, принюхиваясь к подносу.
Что у нас сегодня? Два вареных яйца, поджаренные гренки, мед и травяной чай.
— Сока принеси, — добавила вслед уже открывшей дверь служанке. — Яблочного.
Иногда мне кажется, что если бы в нашем мире не было мест, где существует вечное лето, я давно уже сдохла без свежих фруктов, не пережив первую же зиму. Хорошо, что я богата, и могу позволить себе покупать продукты даже за огромную цену!
Хильда кивнула, отчего ее отвисшая челюсть резко клацнула. Иногда я боялась, что однажды она у нее отвалится, но пока Высший миловал, а к клацу я уже давно привыкла.
Да. Хильда — моя служанка. И она зомби. На самом деле, все мои слуги не входят в число живых.
Кто-то собирает бабочек на иголках, кто-то драгоценные камни, кто-то — книги. Кто сказал, что нельзя коллекционировать мертвых?
В конце концов, у каждого свои слабости!
Быстро позавтракав-поужинав, я еще немного побродила по дому, неспешно собираясь на работу. Вот уж куда торопиться не стоило: никуда мертвяки от меня не убегут.
Размышления на тему, как именно Хильда умудряется готовить мне вкуснейший завтрак, если не чувствует запахов, были привычными и никуда не вели.
Это было моей традицией: после завтрака ходить в ночном одеянии по дому и думать ни о чем.
Я очень редко покидала свое жилище раньше полуночи: так было больше возможностей никого не встретить по пути на кладбище.
Хотя о чем это я?
Город Тысячи Рас никогда не спит…
Моя другая мертвая служанка, Харита, расчесала мне волосы, уложила их в замысловатую прическу, а потом принесла платье, плащ и теплые сапоги.
Падший бы побрал эту зиму! Еще и снежная выдалась, некоторые улицы Города по крыши замело!
…хорошо, что у меня есть двенадцать не знающих усталости слуг, чтобы чистить территорию вокруг дома…
Укутавшись в теплую одежду, я взяла футляр с лопатой (издалека он был похож на продолговатый короб для очень длинного тромбона) и вышла на холод.
Бр-р-р… оказывается, сегодня еще и морозы ударили!
— Хэнк! За мной! — я махнула рукой своему самому огромному мертвяку. Один глаз у него все время норовил выпасть из глазницы, а вместо затылка зияла рубленая рана (беднягу зарубила топором его собственная жена), но он и без этих деталей выглядел внушительно. По крайней мере, вероятные грабители разбегались с моей дороги с криками ужаса. Простые горожане, впрочем, тоже. Даже непробиваемые вендиго делали вид, что у них внезапно возникли срочные дела на другом конце Города.
А вот нечего после полуночи по улицам шастать!
Я и сама не знала, почему всегда таскала лопату на себе, да еще и прятала ее в деревянный футляр, который весил, как обожравшийся демон.
Спину накачивала, что ли? Или мне просто хотелось делать хоть что-то самой?
Натянув на глаза капюшон, а на нос — шарф, я поскрипела по свежевыпавшему снегу в сторону кладбища. Жаль, что экипаж в такое время не вызовешь. Да и вряд ли кто-нибудь возьмет на извоз страшного, как Падший, зомбяка.
А жаль. С другой стороны — тоже зарядка.
Хэнк шел поодаль. Его лишенная мозгов башка давно уяснила, как надо действовать, и как себя вести, чтобы хозяйка не уложила обратно в могилу.
Вроде души у восставших мертвецов нет, а вроде что-то и есть. Например, память о самых глубинных страхах. Хэнк при жизни боялся одиночества. Поэтому очень ревновал жену. А она наставила ему рога и потом убила беднягу топором, чтобы не мешал ее счастью.
Первую половину пути мне везло: казалось, Город все-таки улегся спать в полном составе.
Но потом начались повседневные, то есть повсеночные, приключения…
Сперва мы с Хэнком спугнули какую-то влюбленную парочку, судя по росту — гоблинов или гномов. Затем нам встретилась компания кобольдов. Эти ребята видом Хэнка не очень впечатлились… пока он не схватил одного из них, и не бросил со всей силы на землю… то есть в сугроб.
А прямо перед кладбищем я встретила одинокую прету. Откуда она вылезла, интересно? По сути, преты не были разумными, а еще — являлись одними из самых опасных существ подлунного мира.
Еще чего не хватало!
Что-то в Городе развелось всякой гадости! То химеры, больше похожие на неудачный эксперимент юнца с кафедры алхимии, теперь еще и преты!
Зато этот экземпляр я видела в истинном обличье. Даже приятно было полюбоваться на нечто живое и выглядевшее, как живое.
Потому что всех разумных существ я воспринимала мертвецами. Такими, какими они станут, если их прямо сейчас убить и уложить в землю. Это случилось после того, как мои руки коснулись злосчастных монет, откопанных на первом в моей жизни практикуме по некромантии.