Тридцать первый выстрел
Шрифт:
– Гамид где? – спросил я. – Нам нужен Гамид.
– А что он такого сделал, что его с оружием разыскивают? – вопросом на вопрос ответила женщина.
– Я спрашиваю, – сказал я требовательно.
– В своей квартире я спрашиваю, – женщина имела твердый характер, и на испуг ее взять было трудно.
– Вы кто ему? Мать?
– Я его мама.
– Тогда отвечайте, если хотите сыну добра.
– Он у себя дома.
– Адрес. Где он живет?
– В Москве, у жены.
Признаться, ответ меня слегка обескуражил, и, наверное, выглядел я так, будто моя челюсть весила не меньше пуда. Это, должно быть, и заставило
– У жены в Москве.
– А где его дельтаплан? – спросил я.
– Где и всегда был. В сарае, кажется.
– В Москве?
– Зачем? Здесь, рядом с домом…
– Покажите, – потребовал я.
Кухонный стол стоял здесь же, в этой небольшой комнате, неподалеку от входной двери. Женщина выдвинула ящик стола, поковырялась среди ножей, ложек и вилок и вытащила ключ явно от амбарного замка. После этого надела старенькую потертую искусственную шубейку и позвала нас:
– Идемте…
Мы вышли вслед за ней. В двадцати метрах от дома, параллельно ему, располагался целый ряд дощатых сараев. Женщина подошла к нужной двери и попыталась вставить ключ в замок. Капитан Волоколамов подсветил ей слабеньким лучом маленького фонарика. Ключ нащупал замочную скважину и со скрипом повернулся. Я помог женщине снять тяжелый замок, и она открыла дверь. Тоже со страшным скрипом.
– Миша, большой фонарь… – потребовал я.
Волоколамов вытащил из необъятного кармана «разгрузки» второй фонарь, посветил внутрь и вошел первым.
– Справа в углу, – подсказала женщина. – В дальнем углу…
Я вошел вслед за Волоколамовым. Капитан, естественно, сразу осветил правый дальний угол, и оба мы рассмотрели разобранный и упакованный в чехол дельтаплан. Впрочем, увидели мы только каркас крыла. Все это было покрыто толстым слоем пыли. Сомнений быть не могло: к дельтаплану никто давно уже не прикасался.
– Когда Гамид летал на нем в последний раз? – спросил Волоколамов.
– Года два назад. Летом приезжал, тогда и летал. Даже, наверное, не два, а три с половиной. Тогда у нас спокойно было, почти не стреляли. Сейчас, говорит, полетишь, а тут какой-нибудь охотник с автоматом подвернется… За съедобную птицу тебя примет и очередь даст. Этим летом приезжал, уже не летал.
– А ткань где? Ткань с крыла?
– Дома. Гамид мне отдал. Я из нее клеенку на кухонный стол сделала. Вы же видели. И еще осталось на «потом». Могу при необходимости поделиться.
Да, я обратил внимание на то, чем закрыт кухонный стол. Это очень походило на ткань крыла дельтаплана. И ткань на столе была уже достаточно давно, покрылась пятнами.
– Когда, говорите, Гамид приезжал в последний раз?
– Летом.
– И, говорите, в этот раз не летал?
– Нет, не летал.
– А вообще раньше с кем он дельтапланеризмом занимался? Есть у него какие-то друзья, кто здесь еще летает?
– В наших краях вообще никто больше не летает. Только один Гамид.
– Нам нужен адрес вашего сына, – потребовал я.
– Зачем?
– Чтобы убедиться в правдивости ваших слов. Если он в Москве, ему нечего бояться. Мы ищем дельтапланериста, который недавно летал здесь.
– У меня нет адреса, – сказала женщина. – Писем я не пишу. Зачем, если мы и так каждый день общаемся? У меня есть только его номер телефона.
– Говорите.
Номер вспомнить она, конечно, не смогла, но вытащила из
– Спасибо, – сказал я. – Извините за беспокойство.
Но мне сильно не понравилось торжество в ее глазах. Вроде бы не было для него причины. Не наступил еще какой-то большой праздник на улице этого поселка, чтобы ее глаза так светились. И это торжество заставляло задуматься…
Глава четвертая
Честно говоря, у меня еще по дороге было такое чувство, что поездка окажется «пустышкой». Редко случается, что удача следует за удачей. Захватили пленников очень удачно, без единого выстрела, если не считать двух выстрелов из лазерной винтовки, отработали всю операцию. Конечно, хорошо было бы, напади мы на действительный след. Но неудача тоже, как говорят армейские мудрецы, приближает к удаче. По крайней мере, один след мы отработали и уже на него не собьемся. Это, конечно, служило слабым утешением – например, для того же генерала, – но от реалий никуда было не деться. Единственное, что я сделал на обратном пути, это набрал по памяти московский номер, полученный от пожилой женщины. В Москве мне тоже женщина ответила. Я попросил позвать Гамида. Через несколько секунд низкий голос с кавказским акцентом ответил:
– Слушаю.
– Гамид Баталович? – спросил я.
– Да. Я. Кто это?
– Что-то голос ваш не узнаю.
– Погода холодная. Простыл, охрип…
Я отключился от разговора. Гамид Абдурагимов в самом деле находится в Москве, и этот вопрос можно было больше не обсуждать, если бы не одно «но», которое заставило меня не обойтись простым звонком генералу, а заехать к нему, чтобы обсудить тему.
Я сам много раз сталкивался с ситуацией, когда мелкая и, казалось бы, пустяковая недоработка была в состоянии сорвать большую и хорошо проработанную, тщательно спланированную операцию. У нас же операция, по большому счету, и не началась. Более того, она еще и не проработана полностью и могла бы сразу пойти в неверном направлении. И подготовку мы до конца не закончили, а любая подготовка предполагает тщательный и кропотливый поиск, не терпящий суетливости и не знающий второстепенных деталей. Любая такая деталь была способна сорвать все последующие мероприятия. И потому нельзя было оставлять без внимания даже мельчайшую возможность для получения максимальной полноты данных. Из кучи фактов всегда легче выбрать соответствующие, чем в случае, когда выбирать не из чего. И потому я всегда предпочитаю иметь данных как можно больше.
– Товарищ генерал, можно еще раз попросить дознавателя обратиться к Набиеву?
– С Набиева как раз сейчас снимают его панцирь. Еще не поздно говорить.
– Пусть дознаватель поинтересуется, когда он в последний раз видел Гамида Абдурагимова. И где видел. Пусть скажет предельно точно. Если можно, пусть назовет свидетелей. Для подтверждения. И еще: необходимо проверить в Москве по адресу, действительно ли там находится сам Гамид. За него вполне мог отвечать другой человек. Причем эту проверку требуется провести тщательно, потому что человек может проживать там по документам Абдурагимова.