Тридцать первый выстрел
Шрифт:
– Никаких проблем, товарищ генерал. Есть ткани, которые пропускают через себя лучи любого локатора. Есть полимерные трубки, идущие на изготовление каркаса. Отсутствие металлических деталей, соответствующая моменту ткань на само крыло, отсутствие металлических украшений в виде пряжек и пуговиц на одежде пилота – и все. Локатор будет бессилен. Человеческое тело лучи локатора не отражает, только частично поглощает.
– Вот-вот. Вероятно, это и произошло.
– А почему самолеты взлететь не могли? – спросил я. Естественно, не из любопытства, а из понимания того, что это меня должно касаться напрямую.
– А потому что у них колеса не крутились. Крутились то есть,
– И что это было?
– Работала комиссия. Результатов ее работы мы не знаем.
– В моей боевой практике таких случаев, товарищ генерал, не было, и потому ничего дельного сказать не могу, – честно признался я.
Генерал, непонятно с чего вдруг, взбеленился.
– Оставь ты в покое свою боевую практику, – истерично махнул он на меня рукой. – Я вон Афган прошел, и то про свою боевую практику молчу. А что у тебя за практика может быть!..
– Ну, кое-что и я прошел, – вежливо позволил я себе за себя вступиться, впрочем, не слишком громко и настойчиво, поскольку сильно возражать генералам в армии не принято.
– Да что ты в жизни видел! – воскликнул он. – Тебе, скажем, пуля в задницу попадала? Тогда и молчи про свою практику. Ничего ты в жизни не видел, – после резкого психопатического припадка и высказывания спорного аргумента генерал вдруг так же резко успокоился. Наверное, болезненные воспоминания о том, что он долго не мог после ранения сидеть нормально, охладили его пыл. – Да и я, скажу честно, такого, как на авианосце, тоже не видел. А две недели назад здесь, на Северном Кавказе… Я сам не видел, но… Короче говоря, банда захватила село. Туда выдвинулись все ближайшие силы. С двух сторон. И на горной дороге, на крутом повороте, две боевые машины пехоты сорвались с обрыва, хотя скорость была допустимой для условий движения. Они просто съехали в сторону. Машины не слушались управления. А потом два офицера и солдат, побежавшие к обрыву, тоже свалились. Невозможно было не только пройти, но даже стоять невозможно было. Короткий участок дороги в двадцать метров вдруг стал таким скользким, каким лед не бывает. БМП… понимаешь, даже не бронетранспортер на колесах, а БМП на гусеницах, тяжелые машины, не смогли остановиться. Металлические гусеницы не имели сцепления с полотном дороги. И обувь тоже, как говорят, вообще не держала.
– Вижу, товарищ генерал, аналогию, – только и нашел я, что сказать, чтобы не нарваться на новую вспышку психопатии.
– Это еще не все. Есть и еще одна аналогия. Может быть, связующая, может быть, просто методическая. Не имею пока данных, хотя надеюсь получить их от тебя. Так вот… Над колонной за десять минут до происшествия пролетел дельтаплан, хотя ближайший спортивный клуб, который имеет такие штуки, находится только где-то под Эльбрусом. Да и то в клубе всего три человека. Они только-только юридический статус обрели и живут, по сути дела, на одном энтузиазме, имея один-единственный дельтаплан на троих. От места происшествия далеко. Но и в самом клубе в этот день никто не летал. Дельтаплан вообще находился в разобранном виде и был сдан на ответственное хранение на туристическую базу. Откуда над дорогой взялся аппарат,
Я промолчал, опасаясь сказать что-то не то, что может вызвать у генерала следующий приступ ярости. Молчал и он, ожидая моей реакции. Но не дождался и вынужден был продолжить.
– Через час прошел снег с дождем, и дорога снова стала проходимой. Но комиссия, приехавшая разбираться, нашла на гусеницах разбившихся БМП не смытые полностью реагенты. И характеризовала их как суперлубриканты. Знаешь, что это такое?
– Никак нет, товарищ генерал, – как честный человек, я не старался казаться умнее, чем есть, хотя что-то о суперлубрикантах слышал.
– Это химические вещества, полностью уничтожающие трение. Остатков было слишком мало, чтобы полностью классифицировать их. То есть определить производителя невозможно.
– А перечень производителей известен?
– Россия, США, Великобритания, Германия, Франция, Израиль и Япония. Последняя в отличие от остальных разрабатывает и использует суперлубриканты не как боевое вещество несмертельного действия, а как промышленную смазку для особых условий работы механизмов. Снимают такой смазкой трение в различных механизмах, на монорельсовых железных дорогах, еще где-то в технике. Все остальные разрабатывают суперлубриканты пока только как оружие несмертельного действия, но производство предельно ограничено, поскольку область применения еще не определена конкретно. Дело в том, что практически все суперлубриканты после применения вызывают тяжелые экологические последствия. И никто не афиширует своих разработок, хотя разведки тоже не спят и многое друг о друге знают. Но пока производство предельно ограничено, и потому есть возможность строгого учета.
– Я понял, товарищ генерал. Значит, моя задача…
– Мы развернули систему поиска по всем каналам, подключили всех своих информаторов. Твоя задача состоит в том, чтобы влиться в эту систему и, используя в том числе и наши данные, найти и, естественно, уничтожить. Но перед уничтожением хотелось бы кое-что узнать. Понимаешь меня? Ты же, Тридцать Первый, военный разведчик, а не просто диверсант. И потому узнавать, наверное, умеешь, как и другие офицеры твоей группы.
– Задачу понял, товарищ генерал.
– Тогда приступим к более конкретной разработке. Полковник!
Полковник на сей раз поднес генералу не зажигалку, а конверт с CD-диском, который генерал сразу вставил в дисковод стоящего на столе компьютера. И монитор развернул так, чтобы мне было видно изображение и текст.
– Для начала полюбуйся картой, – сказал он и ткнул в монитор пальцем. – Вот здесь где-то все и произошло. На этом участке дороги.
– Скорее всего, товарищ генерал, на следующем повороте, – подсказал я. – Дорога знакомая. На следующем повороте под асфальтом большой слой глины. Зимой его поднимает водой, и образуется уклон во внешнюю сторону поворота, в сторону пропасти.
– Надо же, – удивился генерал. – Ты что, весь Северный Кавказ знаешь?
– Только те участки, где бывать доводилось.
Я проявил скромность и не стал уточнять, что в действительности бывал почти на всех опасных участках Северного Кавказа, а что касается Чечни, то я ее ночью знаю даже лучше, чем днем, потому что ночью, например, практически весь Грозный на брюхе проползал. Так что в темное время суток хорошо ориентируюсь, а днем некоторые места узнаю с трудом.
– Да, наверное, ты именно тот человек, который нам нужен для этой операции, – сделал вывод генерал.