Тридцать пять минут и три года
Шрифт:
Уши начинали гореть от стыда из-за того, что приходилось разглашать настолько личное и больное, и капитан крепче сжал ладони друг с другом, но глаз от Гарраса, который теперь слушал крайне внимательно, не отвел.
– Вчерашней ночью я понял, что полковник может следить за мной, потому что до этого я пронес к нему в каюту записывающее устройство, диалог и звуки с которого я намеревался предоставить вам. По глупости я решил не нести сам диктофон, а убедиться, что запись действительно состоялась, и перенес, а затем и проиграл её на компьютере. Позже
– Вошел… к вам в каюту?
– мягко перебил его адмирал, снова начиная недоверчиво щуриться.
– Это невозможно, к вам можете войти либо вы, либо я, и базу сканов никто не взламывал.
– Значит, полковник Фетч её взломал, - не стал сдавать позиции Хакс.
– Но поскольку теперь запись стерта, полковник не оставляет следов при работе, а я не могу представить вам, сэр, ни одного материального доказательства, я прошу вас о проникновении в систему камер в моей комнате будущей ночью. Тогда вы увидите нужные доказательства сами.
– И с чего вы так уверены, что вам “повезет” этой же ночью?
– скептически поинтересовался адмирал.
– Вы упомянули три раза, в которые вас, по вашим словам, пытал полковник Фетч, но со времени потери прототипа СИДа прошло шесть дней. С чего бы ему захотеть пытать вас снова именно сейчас?
– Потому что полковнику это нравится, сэр, - тихо ответил Хакс.
– И потому что сегодня я не буду подчиняться ему вне устава.
Повисла тишина, в процессе которой Гаррас не отводил от Хакса задумчивого взгляда.
– Почему вы рассказали не сразу, а только сейчас?
– наконец спросил он.
Капитан внутренне досчитал до трех и выдал уже давно готовый ответ на этот вопрос, молясь о том, чтобы он был правильным.
По крайней мере, он точно был честным.
– Потому что я понял, что, пытаясь сохранить свою карьеру, я нарушаю все принципы, которым служит Первый Орден. Когда я был в академии, нас учили, что один солдат не стоит десяти, если эти десять должны погибнуть, чтобы спасти его. Может быть, я говорю слишком витиевато для офицера, но я хочу сказать, что в данном случае этот один солдат - я.
Губы адмирала Гарраса дрогнули и едва заметно растянулись в улыбке.
– Не хочется вам верить, но одновременно очень хочется, - усмехнулся он и тут же вновь посерьезнел.
– Если в вашей каюте действительно есть камеры, то мы их найдем, и тогда я лично буду наблюдать за тем, что случится ночью. Вы свободны, капитан. Я жду ваших доказательств.
– Благодарю вас, сэр, - еле слышно ответил Хакс, до конца не веря своим ушам.
Неужели первая часть плана действительно прошла успешно?
***
Еще час до отбоя. Пока младшие офицеры могли свободно передвигаться по судну, Фетч снова вызвал к себе Хакса и терпеливо ждал его.
День прошел более чем продуктивно. Отчеты оформлены, документы подписаны, Ликс не выходил из комнаты и сидел почти всё время на одном месте… Интересно, что можно будет устроить ночью. Фетч отвлекся от галоэкрана,
Хакс позвонил по видеофону через десять минут, внутренне ликуя этой удаче. Ему не пришлось даже идти самому, полковнику, видимо, понравилось развлекаться с ним образом позапрошлой ночи. Сейчас капитан впервые не боялся. Не боялся ни боли, ни того, что звалось унижением. Тем более что сегодня он унижаться не намеревался.
Чувство, засевшее в груди уже давно и сегодня при виде Ликса встрепенувшееся опять, росло, потому что как только адмирал Гаррас доберется до полковника, тот пойдет под трибунал, и сам Хакс до него больше никогда не дотянется.
А он хотел. Отчаянно хотел прямого столкновения, драки, чего угодно: лишь бы только не избавляться от него, оставаясь в положении игрушки.
Хакс уставился в камеру. Придавать глазам лихорадочный блеск нарочно сегодня было не нужно.
Дверь сразу распахнулась, впуская его, и Фетч лениво, даже не оборачиваясь, махнул рукой:
– Начнем с отчета, капитан. А дальше… Как пойдет.
Руки крепче сцепились за спиной, и Хакс якобы от страха несколько сбивчиво начал отчитываться о проведенной работе со штурмовиками, о своей порции трижды пересчитанных счетов, при этом постоянно косясь на руки полковника, в одной из которых тот продолжал держать иглу, и вообще меряя дистанцию между собой и креслом.
– …таким образом, сэр, мой рабочий день завершился приходом к вам, - и Хакс, быстро выведя ладонь из-за спины, приложил её над швом, чтобы вроде как пригладить китель. Для забрака это выглядело попыткой облегчить себе боль.
Хакс же действительно приглаживал китель.
Фетч развернулся к нему еще в середине отчета, покручивая иглу в руке, очень довольный тем, каким нервным выглядит подчиненный.
– Отличная работа, капитан, - усмехнулся он.
– Как ваше самочувствие? Ликс не напортачил с вами?
– Никак нет, сэр, - честно отозвался Хакс.
– Вырезали иглу из меня весьма искусно, но её вибрация в момент извлечения принесла наутро много неприятных ощущений.
– Это было прощание от нее. Согласитесь, не такое большое наказание за то, что вы пытались сделать.
Полковник встал и подошел к Хаксу, снова прикладывая иглу к его подбородку, и заглянул в глаза:
– Давайте проверим?
Стоило ощутить кожей сталь, как капитан весьма натурально дрогнул и уставился на полковника едва ли не просящими глазами. Но ладони послушно расправились с форменным ремнем, а затем расстегнули и китель, чтобы вновь уйти за спину.
Хакс моргнул - и тяжело выдохнул, выпрямляясь и стирая эмоции из глаз.
Фетч только после этого убрал иглу от подбородка и шагнул ближе, чтобы взяться за майку Хакса и задрать ее до груди. Шов и правда был аккуратен, лучше, чем те, которые сам себе устраивал Ликс. Игла скользнула вниз и стала плавно гулять по коже, царапая ее и выискивая новые уязвимые места.