Тридцать три несчастья и немного везения
Шрифт:
— Что дочь, что отец — словно бешеные звери, — продолжила изливать яд бывшая невеста Дариана. — На людей кидаются.
— Когда я на тебя кидалась? — не выдержав столь наглого обмана, возмущенно переспросила я.
Как и следовало ожидать, ответа не последовало. Ами повернулась к нам лицом, скользнула по мне равнодушным взглядом и опять уставилась на Дариана.
— Вруша, — прошипела я, не сумев отказать себе в столь мелочном удовольствии.
Но Ами предпочла сделать вид, будто ничего не услышала. Проигнорировали меня и остальные
— Итак, виерисса Амикша, вы только что признались в преступлении, — промурлыкал тем временем Норберг. — Вы понимаете, что должны будете ответить за это перед законом?
— Я полагаю, правосудие в вашем лице проявит снисходительность, если я расскажу, как все обстояло на самом деле, — в тон ему ответила Амикша и обворожительно улыбнулась. С медленной чувственностью облизнула губы и хрипло добавила: — Можно сказать, я сама оказалась жертвой этого человека. Он убедил меня помочь ему. Но теперь я понимаю, как ужасно поступила, и искренне раскаиваюсь в своем поступке.
Дариан побледнел еще сильнее, хотя это казалось почти невозможным. Беспомощно оглянулся на меня.
Наши глаза впервые за этот вечер встретились. О, какая боль плескалась в его взоре! На какой-то миг я почувствовала, что это мое сердце сейчас рвется на части от невозможности все изменить, все переиграть, стереть из реальности брошенные некогда неосторожные слова…
Я обязана была завершить этот фарс. Ами не должна ничего рассказать! Дариан обязательно ответит за свой проступок, но пусть он отвечает только передо мной. Это публичное судилище будет незабываемым позором для него.
Естественно, я понимала, что глупо умолять Норберга о снисхождении. Он специально устроил эту омерзительную сцену и наверняка пойдет до конца, желая вывалять моего супруга в грязи. Надо придумать что-нибудь другое. Что-нибудь, что заставит Ами замолчать!
Я с такой силой прикусила нижнюю губу, что опомнилась, лишь когда почувствовала во рту солоноватый привкус. Тьфу ты, так и покалечить себя можно. Но что делать?
Не выдержав, я поднялась из кресла, что не прошло незамеченным мимо внимания Норберга.
— Виера Алекса, сядьте, — не глядя на меня, приказал он. — Вы еще слишком слабы, чтобы участвовать в этом разбирательстве стоя.
Я еще слишком слаба? Я мысленно прикинула, не упасть ли в обморок, тем самым подтвердив слова менталиста. Но сразу отрицательно мотнула головой. Нет, не сработает. Меня опять усадят в кресло, приведут в чувство и заставят до конца присутствовать при разоблачении Дариана. Конечно, в итоге я могла заявить, что прощаю его, но наш брак это все равно вряд ли спасет. Люди редко прощают тех, кто стал свидетелями их публичного унижения. К тому же я не хотела, чтобы Дариан открылся перед своей матерью и моим отцом с такой неприглядной стороны.
— Я хочу уйти, — все-таки сделала я неуклюжую попытку, перебив Амикшу, которая как раз открыла рот, намереваясь заговорить.
На сей раз Норберг все-таки взглянул на меня. Изумленно изогнул бровь, явно не понимая причин моего такого неожиданного и ничем не обусловленного желания.
— Вы хотите уйти? — переспросил он. — Алекса, неужели вам неинтересно, из-за кого вам пришлось пережить столько неприятных моментов в последнее время?
— Неинтересно, — твердо ответила я, глядя ему прямо в глаза.
— Зато мне очень интересно, — подал голос мой отец. — Хочу знать, какая гадина помогала этой вертихвостке. Я ведь правильно понял, что она действовала по наущению какого-то гада, который является знакомым Алексы. Ух, я его!
И он с мстительной радостью изобразил недвусмысленный жест, будто сворачивает кому-то шею.
— Я хочу уйти и я уйду, — повторила я, пропустив мимо ушей угрозу отца. После чего развернулась и даже сделала шаг по направлению к двери.
— Позвольте вам не поверить, — мягко возразил Норберг и перехватил меня за руку, принуждая остановиться.
Я метнула гневный взгляд на свою так называемую охранницу. По-моему, ей сейчас самое время вмешаться!
Но Хольгон отстраненно взирала на все происходящее. Она словно дремала с открытыми глазами, даже не подумав прийти ко мне на помощь. Ну да, конечно. Это же не несчастного старика-дворецкого отгонять, когда тот просил моего утешения. Не сомневаюсь, что несчастная женщина угодила под власть чар Норберга.
— Алекса, останьтесь, — в ласковом голосе Норберга прорезались стальные нотки, слышимые только мне. И он пусть не сильно, но достаточно ощутимо сжал мою ладонь. И он продолжил, подушечкой большого пальца украдкой поглаживая мое запястье: — Прошу вас. Я спас вам жизнь. И даже не единожды. По-моему, я заслужил право попросить вас об ответной услуги. Помнится, вы обещали мне об одолжении. Так вот, останьтесь. И мы станем квиты.
Я не выдержала и скривилась, будто только что отведала незрелых горьких ягод калины. Вот ведь лис! Хитрый, наглый, беспринципный. А еще утверждает, будто его вторая ипостась — волк. Я ведь действительно поверила, что с ним можно иметь дело. Все эти дни он готовил мне ловушку. И сейчас я с треском в нее угодила. Такая простая незамысловатая просьба. Остаться в гостиной и выслушать, как Ами начнет обвинять моего супруга во всех грехах. И ведь никто не поймет, если я уйду. А самое главное: мой уход не заткнет рот самой Ами. А следовательно, Дариан все равно будет опозорен.
— Останьтесь, — совсем тихо прошептал Норберг.
По моему телу пробежали теплые мурашки как обещание незабываемого наслаждения. Как он так делает? На какой-то миг мне почудилось, будто я стою перед ним абсолютно обнаженной, и в его фиалковых глазах разгорается пламя страсти…
Я с усилием моргнула, выгнав эту картину из моих мыслей.
— Вы обещали мне, что я смогу отказаться, если сочту вашу просьбу неприемлемой, — беспомощно проговорила я, уже догадываясь, каким будет ответ Норберга.