Тридцать три - нос утри
Шрифт:
Винька был рад, что Глебка опять рядом, но и тревога от него не уходила. Они молчали. Пока не оказались у входа на рынок.
– Давай обойдем, – не скрывая страха, прошептал Винька. – Ну его...
– Его нельзя обойти, – ответил Глебка. Негромко, но так, что Винька понял: и правда нельзя.
Ворота были заперты, но Винька и Глебка нашли в заборе щель.
Ночь как бы раздвинулась. Она не стала менее темной, но темнота уже не липла к лицу, не обволакивала. Она превратилась
Это пространство было полно электричества, как перед грозой. Несколько раз у Винькиного лица проскакивали длинные ломаные искры.
В электрической темноте ощущалась жизнь. Среди черных киосков, балаганов, заборов и торговых рядов шло непонятное движение сгустков мрака.
– Они кто? – слабея, шепнул Винька.
– Не бойся...
– Может, они... – Винька побоялся выговорить “духи Тьмы”.
– Нет... – чуть досадливо отозвался Глебка. – Это... совсем другое. Не обращай внимания, и оно тебя не тронет. А тот, кого ты боишься, бывает лишь на самом черном пустыре, у водокачки. Но мы туда не пойдем.
– Правда не пойдем?
– Пока не захочешь.
– Я... никогда не захочу.
Из темноты выступили еще более темные три главных павильона. Перед ними на небольшой высоте зажглась и тихо пролетела шаровая молния. Она высветила пространство на несколько секунд. Оказалось, что кругом пусто. Одни лишь запертые строения. Но спокойнее не стало. Молния пропала, и ночная жизнь снова начала тайное движение теней и невидимок. Ими словно двигали пружины, свитые из тугого мрака.
И Виньке стало совсем невмоготу от страха.
Тогда Глебка сказал:
– Посмотри на звездочку.
Винька ощутил, что Глебка приблизил к его лицу ладонь. Через ладонь – как искра сквозь стекло – светила синеватая лучистая звезда. То ли тот самый Юпитер, то ли еще какая...
Непонятное дело! Небо непроглядное, а звезда – вот она!
– У тебя такая ладонь, да?
Глебка сказал странно, виновато как-то:
– Дело ведь не в ладони, а в самой звезде. И в том, кто на нее смотрит.
– Потому что ты нездешний ?
– Я не про себя, а про тебя. Ты ведь тоже когда-нибудь сможешь вот так же... – непонятно ответил Глебка. Или... понятно?
Казалось бы, надо испугаться еще больше. А Винька – наоборот. Вздохнул с облегчением. И они в тот же миг оказались на Садовой улице. Здесь кое-где светились неяркие окошки – главным образом в полуподвальных этажах, сквозь цветы и узорчатый чугун палисадников. Дома здесь были небольшие и старинные. А тротуары – из гранитных плит. В каменных выбоинах застоялись теплые лужицы.
– Теперь не бойся, – шепнул Глебка. – Это хорошая улица. Видишь, недавно дождик прошел.
Не было уже сухого электричества, вверху проглядывали звезды, а впереди засинел рассвет. Садовая вела к Октябрьской и к берегу. Винька и Глебка встали над откосом. Внизу шло могучее железное движение. Совсем не такое, как на рынке. Оно было праздничное, разумное, полезное людям. И по-доброму сказочное. Все – в блеске фонарей, прожекторов, синих и желтых огоньков на стрелках. В клубах наполненного светом пара. В бодром лязге, шипении и гудках...
А потом из-за реки быстро всплыло умытое малиновое солнце...
Шумную круговерть залитого солнцем рынка Винька и Кудрявая пересекли быстро. Надо было спешить, чтобы занять места поближе к сцене.
У Летнего театра была приколочена к столбам большущая фанерная афиша. На ней – черный силуэт худого джентльмена в цилиндре и разноцветные слова:
ЧЕЛОВЕК-НЕВИДИМКА
чудо-аттракцион
знаменитого иллюзиониста
Рудольфа
ЦИММЕРКНАБЕ
Сорок минут
необъяснимых фантастических
событий!
Предварительная продажа билетов
в кассах Госфилармонии
Винька с опаской протянул контрамарки дородной тетеньке-контролерше: вдруг закричит, что недействительные?
Но контролерша добродушно сказала:
– Ишь ты, свои люди. Ну, прыгайте, галчата, занимайте места.
Два первых ряда оказались уже заполненными. Винька и Кудрявая сели на хлипкие откидные сиденья в третьем ряду, у самого прохода. Головы взрослых зрителей и зрительниц слегка мешали, но в случае чего можно было высунуться в проход. После рыночного зноя в театре было прохладно, пахло грибной сыростью. Под двухскатной крышей боязливо светили желтые лампочки. Зато щели в дощатых стенах горели горячо и дерзко.
В гулкой внутренности театра-сарая таилось обещание необычных событий. Этакая приключенческая загадочность, как в книге о золотом ключике.
Кудрявая сидела чинно, смотрела на сцену, закрытую вишневым блестящим занавесом. Винька знал, что материал занавеса называется “саржа” – у мамы из такой же саржи была подкладка на новом пальто. Но он почти не смотрел на чуть шевелящийся занавес, вертел головой.
Щелястый зрительный зал заполнялся. Входили пацаны и девчонки разных возрастов, колхозники, решившие сделать перерыв в торговле; тетушки с корзинами; дядьки в потертых пиджаках и гимнастерках; несколько солдат – видимо, отпускники. День-то рабочий, поэтому на представлении в основном ребята и случайная взрослая публика – из тех, кого дела и любопытство привели на рынок...