Тридцать три - нос утри
Шрифт:
Петр Петрович вдруг засмеялся – дребезжаще и весело:
– Голубчик мой, да в этом-то я не сомневаюсь! Я тебя немножко знаю. Уверен, что ты не замышлял ни диверсии, ни хищения редких книг. Но что именно ты замышлял? А? Мне это крайне любопытно...
Винька опять виновато покашлял. В нем шевельнулась надежда на благополучный исход. Но маленькая, чуть-чуть.
Петр Петрович от ближнего стола придвинул два стула. На один мягко, но решительно усадил за плечи Виньку. На другой сел сам. Против Виньки.
– Так
– Мне уже почти одиннадцать, – буркнул Винька.
– Отроком одиннадцати лет я был тоже, представь себе! Правда, тебе покажется, что этот факт имел место на заре каменного века, поскольку было это еще задолго до революции. Но все, мой друг, относительно! Мне-то кажется, что это было почти вчера... И память о приключениях тех лет до сих пор свежа...
Винька царапал сандалией паркет. Отколупывал от колена чешуйки высохшей глины (все равно маскировка уже не нужна). И понимал: самое простое дело – “признаться”. Сказать, что да, захотелось испытать ночные тайны и переживания. Поспорил, мол, с ребятами, что переночует один в библиотеке. Как, например, маленький Максим Горький спорил, что переночует на кладбище...
Но ведь опять будет неправда! Может, и безобидная, потому что после трехнедельного срока. Но, с другой стороны, она имеет отношение к истории, которую он рассказал Кудрявой. Значит, есть опасение, что повредит. Да и вообще... как-то стыдно врать в глаза этому старику во флотском кителе, хорошему человеку, который всегда по-доброму относился к Виньке.
А говорить все как есть, тоже было стыдно.
Винька все же выговорил:
– Какие там приключения. Страх один...
– Но ведь в страхе, по-моему, есть свой интерес, а?
Винька помотал головой:
– Нету интереса...
– Тогда что же тебя привело под своды этого хранилища знаний?
Винька (по-прежнему с головою ниже плеч) колупнул еще одну глиняную чешуйку.
– Просто... не было выхода.
– Вот как?
– Ну да...
– А можно узнать подробности?
– Я... даже не знаю про что тут говорить...
– Когда не знаешь, лучше всего говорить правду.
– Да это само собой! Только... вы, наверно, скажете, что я дурак...
Петр Петрович прижал к груди кулаки.
– Вот этого я не скажу никогда! Потому что это не так!
– Ну... у меня есть одна... товарищ. То есть знакомая девочка. Я ей рассказывал то, что читал здесь, у вас. А однажды наврал ей, будто пробрался сюда, когда уже все ушли, и читал всю ночь... А потом оказалось, что это вранье может принести вред. И я решил, чтобы все стало по правде...
– И правильно решил. И молодец... Только я не понял, какой тут мог случиться вред? Вполне безобидная фантазия...
– Я сперва тоже думал, что безобидная. А потом оказалось...
– Ну-ну?
– Вы
– Еще бы! Весьма симпатичная личность!
– Ну вот. Это из-за него...
– Минутку. Давай-ка сядем к столу, возьмем стаканы и за чаем ты не спеша расскажешь мне обо всем... Подожди, а дома-то тебя не ищут?
– Да нет, я все устроил!
– Тогда давай! Видишь ли, я любопытен от природы. А то, что связано с моим бывшим другом Циммеркнабе, мне любопытно вдвойне...
Винька рассказал про Ферапонта и колдовство. Сперва стеснялся так, что чай застревал в горле. И кусочки хлеба, намазанные медом, застревали.
Но потом разговорился. Только в конце снова стало неловко, и Винька насупленно спросил:
– Вы, наверно, скажете, что все это чепуха, да?
– Как знать, как знать... На свете еще столько непонятного. Я не берусь судить... По крайней мере, в таких делах надо использовать все шансы. И ты, конечно, прав, что не оставил своим участием Ферапонта... В любом случае он будет знать, что у него есть друзья.
– Петр Петрович... А как вы узнали, что я за диваном?
– Что?.. А! Ха-ха! Да то, что ты в библиотеке, не было для меня секретом с самого начала. Я видел в окно, как ты вошел! Перед самым закрытием. И главное – вошел, но не вышел. А потом – этакое напряженное дыхание за шкафом. У меня, дорогой мой, отличный слух. Профессиональный. Думаю, ладно, посмотрим, что дальше. Домой не пошел, остался в кабинете нашей заведующей. Через час заглянул в зал, а ты спишь на диване – уютно так, будто у себя дома. Ну, что же... А потом твое ночное путешествие по темным коридорам...
Уже победивший смущение Винька весело сказал:
– Мне казалось, что кругом привидения и чудовища...
– Понимаю, что ощущений тебе хватило. Я слышал, как ты, бедняга, стонал и вскрикивал на лестнице. Хотел даже поспешить на помощь, а потом подумал, что каждый должен пройти выбранные испытания до конца... А?
– Ага...
– А теперь, когда ты их прошел, могу дать совет. Есть простой способ, как избавиться от ночных страхов. И от веры в Запределье...
– Во что?
– В Запределье. Это я еще мальчишкой придумал для себя такое слово. Называл так всякое... такое, что не поддается объяснению. Разные миры, где водятся чудеса – добрые и злые. И где, наверно, обитают и духи Тьмы, о которых ты обмолвился... Понимаешь, в Запределье царит чересполосица светлого и черного, как частые тени деревьев на солнечной аллее в саду. Можно, конечно, перешагивать через тени, ступать лишь по светлому. Как по шпалам на железной дороге. Но мало кто умеет приспособить свой шаг, чтобы не сбиться никогда. Не бывает, голубчик, чтобы ни разу не попасть во Тьму... А к тому же, порой оказывается, что шпалы-то они и есть Тьма. Понадеешься: они, мол, твердые, прочные, а на самом деле... Я непонятно говорю, да?