Тридцатилетняя война
Шрифт:
Христиан был сделан из того же самого теста, из которого получаются все великие лидеры, если бы он обладал еще терпением, необходимым для учения. Почти без денег и с малым числом офицеров он к осени 1621 года собрал армию численностью более десяти тысяч человек. Одно это обстоятельство — создание в кратчайший срок войска, пусть и плохо вооруженного и недисциплинированного — не позволяет считать его только лишь «разбойником» [354] . «Безумец из Хальберштадта» — называли его современники, но его безумие проистекало из вдохновения.
354
Wertheim, I, 232.
В это же время у Фридриха появился еще один союзник — Георг Фридрих, маркграф Баден-Дурлахский. Он был добропорядочным немцем и правоверным кальвинистом, и его заставила взяться за оружие испанская угроза на Рейне. Он пользовался любовью в народе и, несмотря на свои шестьдесят лет, сохранял силу и бодрость
Объединив эти силы на Рейне, Фридрих имел бы армию в сорок тысяч человек, при искусном руководстве достаточную для сдерживания Тилли и испанцев. Пока же они находились далеко друг от друга: войско Христиана — в Вестфалии, два других — выше по Рейну. Их разделяли сотни миль пространства, реки Майн и Неккар: Тилли с испанцами располагали временем для того, чтобы перехватить союзников Фридриха, а эрцгерцогиня Изабелла, напуганная возрождением протестантской воинственности [355] , могла послать агентов для подкупа Мансфельда.
355
Rodrigues-Villa, Correspondencia de la Infanta Isabella Clara Eugenia con el Duque de Lerma. Madrid, 1906, p. 241.
Сам Фридрих тайно выехал из Гааги и 22 апреля 1622 года примкнул к Мансфельду в Гермерсхайме в родном Пфальце, вызвав восторг у подданных и ошеломив своего генерала [356] . Мансфельд не ожидал его столь раннего приезда и, как обычно, торговался с агентами противника о цене своего ухода от Фридриха [357] . Прибытие нанимателя вынудило его отложить переговоры. Он перебрался с частью армии на правый берег Рейна и воспрепятствовал соединению Тилли с испанским генералом Кордобой, оттеснив его 27 апреля с небольшими потерями у деревни Мингольсхайм. Тем не менее, пока Мансфельд поджидал подхода армии маркграфа Баденского, Тилли обошел его и все-таки воссоединился с Кордобой в начале мая.
356
Aitzema, Saken van Staeten Oorlogh. The Hague, 1657,1, p. 116.
357
Annates, IX, p. 1705.
Теперь союзникам Фридриха надо было как-то опередить объединенные силы противника и состыковаться с Христианом Брауншвейгским, который очень медленно шел с севера, опустошая все на своем пути. Мансфельд и маркграф Баденский не осмеливались вдвоем выступить против войск Тилли и испанцев, а кроме того, им была крайне необходима денежная помощь Христиана для выплаты жалованья армиям. Молодой князь все последние месяцы занимался тем, что под угрозами вымогал деньги и драгоценные металлы в богатых епископствах Майнца и Падерборна. В более или менее состоятельные деревни он рассылал письма с преднамеренно обгоревшими уголками и устрашающими словами «Огонь! Огонь!», «Кровь! Кровь!». Такие недвусмысленные намеки, как правило, приносили ему немалые откупные суммы. Христиан забирал из католических церквей золотые и серебряные образа и утварь, переплавляя их в монеты с нахальными надписями: «Друг Господу, враг священникам» [358] . Крамольные послания и монеты дали повод обвинять его в нечестивости и жестокости, о чем писали памфлетисты по всей Германии. Однако, например, в Падерборне члены кафедрального капитула не нашли ничего плохого в его поведении. Христиан вернул им мощи святых, взяв, правда, раки и ковчеги на переплавку [359] .
358
Weskamp, Das Heerder Liga, Munich, 1891, pp. 50, 86.
359
Klopp, II, р. 151.
Между войсками Христиана и Фридриха пролегала река Неккар. Мансфельд и маркграф Баденский решили перейти ее по отдельности, надеясь разобщить Тилли и Кордобу. Их план не удался: когда 6 мая маркграф попытался форсировать реку у Вимпфена, Тилли и Кордоба отсекли его. Маркграф уступал им в численности войск, но его положение не было безнадежным: его преданные и ретивые солдаты вполне могли справиться с армией, ослабленной острой нехваткой провианта [360] и разрозненным командованием. Георг Фридрих полагался на артиллерию и установил пушки на холме, возвышавшемся над равнинной местностью. Он намеревался прорвать наступавшие испанские и баварские войска кавалерийской атакой, поддержанной артиллерией. Вначале все шло хорошо: первая линия Кордобы развалилась под натиском конников и ударами удачно расставленных пушек. Солдаты Георга Фридриха захватили два испанских орудия, и, казалось, зашаталось все испанское крыло. Но внезапно, настолько внезапно, что это обстоятельство впоследствии объясняли знамением, пушки маркграфа разом умолкли, а войско в полном беспорядке начало отступать. Над головами воинов Кордобы в дымке всплыла женщина в белом одеянии, и один из них, немой от рождения, закричал «Победа!», призывая сотоварищей к бою. Такова легенда. «Женщиной» было облако от взрыва пушечного ядра, посланного артиллерией Георга Фридриха и взлетевшего слишком высоко. Тилли и Кордоба воспользовались моментом и захватили холм, смяв воинство маркграфа и после долгой и ожесточенной схватки вынудив его бросить пушки и бежать [361] .
360
du Cornet, Histoiregenerate desguerres de Savoie, de Boheme, du Palatinat et des Pays-Bas. Bruxelles. 1868, p. 30.
361
Carafa, p. 371; du Cornet, p. 32; Westenrieders Beytrage, Munich, 1792, IV, pp. 110-111.
Ходили слухи, будто Георг Фридрих, одинокий и усталый, когда наступила ночь, на совершенно загнанной лошади подъехал к воротам Хайлбронна и попросил, постучав, у остолбеневшего стража: «Дружище, дай напиться старому маркграфу». В действительности на другой день после битвы, 7 мая 1622 года, он прискакал в Штутгарт, сломленный и сокрушенный, в сопровождении группы таких же унылых и подавленных спутников [362] .
Тем не менее в военном отношении мало что изменилось. Через несколько дней армия пополнилась более чем на две трети. Потери в войске Кордобы были тоже значительные, его люди нуждались в отдыхе, а конница — в фураже. Пока Тилли и Кордоба восстанавливали силы, Мансфельд преодолел Неккар и уверенно двигался на север по нейтральным угодьям ландграфа Гессен-Дармштадтского. Но старый маркграф, натерпевшись ужасов битвы, пал духом и не желал больше приносить в жертву своих подданных. Как союзник он уже был ни на что не годен. Его восстановленная армия таяла на глазах из-за неорганизованности [363] .
362
Dieffenbach, Das Grossherzogtum Hessen, Darmstadt, 1877, p. 159.
363
Wertheim, II, pp. 412 f.
Для Фридриха главным оставалось соединение войск Мансфельда и Христиана. Долина Неккар теперь была позади, Мансфельд и Тилли рвались к реке Майн, первый хотел помочь Христиану ее форсировать, второй должен был помешать этому. Для Мансфельда наикратчайший путь лежал через земли ландграфа Гессен-Дармштадтского. Безобидный князь был добропорядочным подданным империи, но не имел оружия, и когда Фридрих и Мансфельд появились возле его крошечной столицы, ему ничего не оставалось, как впустить их армию и оказать им гостеприимство. Дабы снять с себя ответственность, он пытался тайно сбежать, но его, грязного, опозоренного и со стертыми ногами, вернули из ночной вылазки и попробовали заставить отдать Рюссельхайм, небольшую крепость на Майне. Проявляя героическое упрямство, ландграф отказался, и Мансфельд продолжил путь к Майну, негодуя на себя за сделанный бесполезный крюк и везя с собой князя и его сына в качестве заложников [364] .
364
Ludwig Schadel, Der Griinder der Ludoviciana in der Haft des Mitteilungen des oberhessischen Geschichtsvereins. Neue Folge, XIV, p. 54.
Этот «крюк» оказал добрую услугу Тилли и Кордобе. Они опередили Мансфельда и пришли раньше к Майну, обнаружив, что Христиан уже занял плацдарм у Хёхста, в двух милях к западу от Франкфурта.
Армия Христиана насчитывала двенадцать — пятнадцать тысяч человек и имела всего три пушки, из которых две не действовали. Понятно, что он не мог затеять решающую схватку с превосходящими силами противника. Но герцог знал, что Мансфельд недалеко и ему крайне нужны подкрепления и деньги. Для Христиана было важно переправить через Майн как можно больше людей и награбленного добра, и он это сделал, отбиваясь от наседавших испанцев и баварцев. Христиан потерял две тысячи человек, почти весь груз, все три пушки, но переправился через реку и соединился с Мансфельдом, сохранив почти всю кавалерию и свои сокровища [365] .
365
Wertheim, II, pp. 512 f.; du Cornet, p. 51.
Согласно косной военной теории того времени Христиан, проявивший безрассудство и расточительство человеческими жизнями, потерпел сокрушительное поражение. Без сомнения, Тилли и Кордоба могли заявлять о победе, хотя и не достигли главной цели. Однако Христиан вряд ли заслужил тех обидных слов, с которыми встретил его профессиональный генерал, когда герцог предстал перед Мансфельдом и Фридрихом в отличном настроении, всем своим видом опровергая слухи о том, что его якобы убили [366] .
366
Aretin, Beytrage, VII, p. 185. Klopp, II, pp. 194—195.