Тридевять земель
Шрифт:
— Это упущение мы исправим. Как только вернётесь от доктора. Он здесь, в соседней комнате – по старой памяти. И конечно же, можете смотреть, раз подписали бумаги. Если моё общество вас не утомит – можете смотреть отсюда. Стоп-стоп! В этой комнате ничего не трогать без моего разрешения.
— А я не подписывала бумагу, что соглашаюсь не трогать, – возразила Мари. – Ладно-ладно, не злитесь. Не буду трогать. Я вообще в последнее время жутко послушная, сама удивляюсь. Где ваш доктор? Хочу вначале покончить со всем неприятным.
— Если когда-нибудь вам разрешат вернуться к оперативной работе, – Марцелл Катон пожал её руку, – буду очень рад видеть вас в своей команде. Чувствую, мы сработаемся.
– - -
…К концу дня Артём начал чувствовать себя не то кукловодом, не то тренером по спортивной гимнастике. В «зверинцах» базы Корино оказалось множество форм нечисти – хочется верить, что и безопасность там на высоте, учитывая боевые способности «титанов» и «демонов».
Формы нечисти находились то в том же помещении – под прицелом средств защиты – то в соседнем; они то видели Артёма, то нет – словом, множество вариантов. Встать. Сесть. Повернуться. Взять или положить предмет. Артём командовал, нечисть исполняла – без единой осечки, послушно и немедленно.
Дошло и до попытки приказать нечисти прекратить существование. Вот тут ничего не случилось. Видимо, просто так сказать им «умри» и увидеть, как они навсегда перестают шевелиться, не получится. Можно, конечно, приказать им «убиться об стену» – но это фигурально, фатальный физический ущерб себе они не смогут нанести. Даже если приказать двум «демонам» разорвать друг дружку в клочья, клочья всё равно срастутся в целый организм. Что и было наглядно показано.
…Когда Артёму разрешили очередной перерыв и проводили в столовую – подкрепиться – туда же пришла и Мари.
— Всё видела, можешь не рассказывать, – пояснила она. – Сдуреть можно. Как куклы на верёвочках – всё выполняют. И как они друг дружку порвали на части – тоже любо-дорого посмотреть. Понятно, что им от этого ни тепло, ни холодно, но всё равно приятно видеть. Долго тебе ещё с ними возиться?
— Сколько скажут, – пожал плечами Артём. – Пока что были простейшие команды. Хочется понять, можно ли заставить делать что-нибудь сложнее простых упражнений.
— Там стоят машины, у них, ну, где мы были, – Мари уговаривать не пришлось, к трапезе присоединилась охотно. – Значит, кто-то умеет ими управлять. Кто? Они же все безмозглые. Если я помню учебники и объяснения Марцелла, у них только инстинкты, на принятие решения неспособны. И то люди только чудом выжили. Кто тогда управляет теми кораблями, куда делись?
Артём пожал плечами.
— Я прочитала его записки, – Мари показала карту памяти. – Я про Марка Флавия. Ужас, вот это жизнь была – его иногда раз по десять в день переносило. Так он тоже не видел, кто всем этим хозяйством управляет. Если они не могут сами из биомассы вырасти, откуда тогда берутся?
Артём ещё раз пожал плечами.
— Я от Марцелла только и услышала, что умею задавать неприятные вопросы. Ты тоже умеешь, я знаю. Ты уже приказывал им умереть?
Артём кивнул.
— Без толку, да? Они такой команды не знают. А превратиться в дерево, как на той базе?
— Это пока что нет. Надо напомнить, в списке почему-то нет.
– - -
— В ядре нашли ещё одни человекообразные останки, – размышляла вслух Мари. – Ну, то есть дерево. Всё бы ничего, если бы не четыре руки. У людей их две, вообще-то. Но по очертаниям был человек, если про лишние руки забыть. Что бы это могло значить? И передатчик в руке – ну, то есть пульт. Причём наш пульт, человеческий. Если внутри была какая-то новая форма нечисти, откуда у неё наш передатчик, да ещё в руке? Где подобрал? Получается – сидел в этом шаре, с передатчиком, потом всё стало деревом – кроме передатчика, который за столько лет сел и перестал излучать. Ничего не понимаю!
— Аналогично, – Артёму идти давалось нелегко – несмотря на все стимуляторы, под надзором доктора, естественно, ноги уже протестуют. Начальство в восторге: и данных записали вагон, и убедились, что все формы нечисти слушаются Артёма – даже «ртуть», если рядом есть выпустивший её «зомби». Причём «ртуть» слушается, даже если сам «зомби» изолирован от радиоволн, главное – чтобы был на определённой дистанции. И опять вопрос: как «ртуть», которая ненамного сложнее крохотного «пожирателя», у которой нет вообще никакой нервной системы, ощущает дистанцию от породившего её организма? Вопросов всё больше, ответов – не очень.
И превратить нечисть в древесную массу не вышло. Данные из убежища зашифрованы; алгоритм, по словам оружейника, примерно понятен, но ключ неизвестен. И ещё: рядом с останками, скелетом, на стене надпись: «свобода, равенство и…», на французском. И ещё несколько неразборчивых слов. С понятной частью надписи всё вроде бы ясно – не успел дописать последнее слово? И зачем было делать надпись стойким маркером, который выдержал столько веков, и не осыпался, не обесцветился? Послание? Кому? И как понимать – намёк, что люди не сдаются, что их не победить?
Вопросы, вопросы…
— То есть мы пока ещё не видели эту прелесть с четырьмя руками, – закончила Мари. – Завтра продолжаем, да?
— Нам обоим приказали явиться? Видимо, да, продолжаем.
— И всё равно это классно, – повторила Мари. – Видеть, как они слушаются. И те корабли внизу… то есть, там у них база. Ждут приказа. Погрузиться, полететь, и сожрать ещё одну планету. Так получается.
Артём посмотрел ей в глаза и пожал плечами. После общения с оружейником он и сам перестал выдавать предположения за утверждения. Марцелл Катон не зря любит слово «гипотеза». Он никогда не скажет «я уверен», если нет фактов, подтверждающих его слова на двести процентов. Хороший подход – не опираться на предположения, правильный.
— И кто-то ведь отправляет их. Знаешь, мы однажды думали о Земле – там, в школе, в моём «клубе», с которым потом башню пошли искать. Подумали однажды: а что, если эти гады и на Землю тоже нападут? Вот ты как думаешь, Земля справилась бы?
Артём поёжился. При известном ему уровне технологий… неизвестно. Айур, который был не в пример лучше развит, и где военные даром хлеб не ели, уже через шесть часов превратился из цветущей планеты в рассадник этой космической чумы – биосфера заражена, большинство людей – тоже. Если одного прикосновения достаточно, чтобы передать «пожирателя» – шансов маловато. Но кто знает? Может, перед лицом тотального уничтожения такой силой люди сумели бы взяться за ум и – кто успел бы выжить – нашли бы решение, сумели бы отстоять планету? Не понять. Вот выжечь её, заразить радиоактивными осадками, сделать безжизненной – вероятно, смогли бы.