Трилогия о капитане Немо и «Наутилусе» в одном томе
Шрифт:
Восхищенные взоры блуждали среди всех этих чудес природы, не зная, на котором из них остановиться.
Маленький отряд на минуту задержался. Айртон по приказанию Элен остановил быков, и колеса колымаги перестали скрипеть по кварцевому песку. Между рощицами расстилались длинные зеленые ковры. Какие-то правильно расположенные холмики разделяли их на квадраты, еще достаточно отчетливые, напоминавшие обширную шахматную доску. Паганель сразу понял назначение этих пустынно зеленеющих луговин, так поэтично приспособленных для вечного покоя. Он узнал в них четырехугольные могилы туземцев, ныне почти сплошь заросшие травой и потому так редко попадающиеся путешественнику
— Это рощи смерти, — сказал он.
Действительно, перед глазами наших путешественников было кладбище туземцев, но оно дышало такой свежестью, было так тенисто, так уютно, так оживляли его стаи птиц, что не навевало никаких грустных мыслей. Могилы, которые когда-то содержались дикарями в безукоризненном порядке, теперь уже исчезали под бурно нахлынувшими травами. Нашествие европейцев заставило австралийцев далеко уйти от земель, где покоились их предки, и было ясно, что продолжающаяся колонизация в ближайшем же будущем отдаст эти кладбища под пастбища стадам. Вот почему эти рощицы встречаются все реже и реже, и нога равнодушного путешественника часто ступает по земле, под которой скрыты останки не так давно еще жившего поколения.
Паганель и Роберт, опередив своих спутников, ехали по тенистым аллейкам между этими заросшими травой могильными насыпями. Они разговаривали между собой, просвещая друг друга, ибо географ утверждал, что ему очень много дают беседы с юным Грантом. Но не проехали эти два друга и четверти мили, как Гленарван увидел, что они остановились, затем сошли с лошадей и нагнулись к земле. Судя по их выразительным жестам, можно было заключить, что они рассматривают что-то чрезвычайно любопытное.
Айртон погнал быков, и колымага не замедлила нагнать обоих друзей. Тотчас стало ясно, почему остановились и чем были так удивлены Паганель и Роберт. Под тенью великолепной банксии спал мирным сном мальчик-туземец лет восьми, одетый в европейское платье. О том, что мальчуган — уроженец центральных областей Австралии, красноречиво говорили его курчавые волосы, почти черная кожа, приплюснутый нос, толстые губы и необычно длинные руки; но смышленое лицо ребенка и одежда его доказывали, что маленький австралиец уже несколько цивилизован.
Элен, заинтересовавшись мальчиком, сошла с колымаги, и вскоре весь отряд окружил спавшего крепким сном маленького туземца.
— Бедное дитя! — проговорила Мэри Грант. — Неужели он заблудился в этой пустыне?
— Мне думается, — сказала Элен, — что он пришел издалека, чтобы посетить эти рощи смерти. Здесь, верно, покоятся те, кого он любил.
— Его нельзя так оставить, — заявил Роберт, — он ведь совсем один и…
Но сострадательная фраза Роберта осталась незаконченной: маленький австралиец, не просыпаясь, повернулся на другой бок, и окружавшие его, к своему величайшему удивлению, увидели прикрепленный к спине мальчугана плакат, где было написано по-английски:
Толине. Должен быть доставлен в Эхуку под присмотром железнодорожного кондуктора Джефри Смита. Уплачено вперед.
— Узнаю англичан! — воскликнул Паганель. — Они отправляют ребенка, как какую-нибудь посылку, и пишут на нем адрес, словно на конверте. Правда, мне говорили, что у них так делается, но я не хотел этому верить.
— Бедняжка! — промолвила Элен. — Уж не был ли он в том поезде, который сошел с рельсов? Быть может, родители его погибли и он теперь один на свете?
— Не думаю, — сказал Джон Мангле. — Этот плакат, наоборот, указывает на то, что он путешествовал один.
— Он просыпается, — объявила Мэри Грант.
Действительно, ребенок просыпался. Глаза его открылись, потом снова закрылись от яркого дневного света. Элен взяла его за руку. Мальчуган поднялся и с удивлением стал рассматривать путешественников. В первую минуту на лице ребенка отразился страх, но присутствие Элен успокоило его.
— Понимаешь ли ты по-английски, дружок? — обратилась к нему молодая женщина.
— Понимаю и говорю на нем, — ответил мальчик на языке путешественников, но с резко выраженным акцентом, напоминавшим тот, с каким обыкновенно говорят по-английски французы.
— Как тебя зовут? — спросила Элен.
— Толине, — ответил маленький австралиец.
— А, Толине! — воскликнул Паганель. — Если я не ошибаюсь, на туземном языке это значит «древесная кора», не так ли?
Толине утвердительно кивнул головой и снова принялся рассматривать путешественниц.
— Откуда ты? — продолжала расспрашивать Элен.
— Я из Мельбурна и ехал в поезде.
— Ты был в том поезде, который сошел с рельсов на Кемденском мосту? — спросил Гленарван.
— Да, сэр.
— Ты путешествуешь один?
— Один. Преподобный отец Пакстон поручил меня Джефри Смиту. К несчастью, бедный кондуктор убит.
— А ты никого больше не знал в этом поезде?
— Никого, сэр.
Но куда же брел мальчуган через эти пустынные места и почему покинул он Кемденский мост? Элен спросила его об этом.
— Я иду к моему племени в Лаклан, — пояснил Толине — мне хочется повидать своих родных.
— Они австралийцы? — спросил Джон Мангле.
— Австралийцы из Лаклана.
— И у тебя есть отец, мать? — спросил Роберт Грант.
— Да, братец, — ответил Толине, протягивая руку юному Гранту.
Роберт, растроганный этим словом «братец», тут же расцеловал маленького австралийца, и оба мальчика сразу стали друзьями.
Путешественников так заинтересовали ответы маленького дикаря, что все они уселись вокруг него. Солнце уже склонялось за высокие деревья. Место казалось удобным для стоянки, особенной надобности спешить не было, и поэтому Гленарван распорядился остановиться на привал. Айртон распряг быков, стреножил их с помощью Мюльреди и Вильсона и пустил пастись на свободе. Раскинули палатку. Олбинет приготовил обед. Толине согласился принять в нем участие, но не без некоторых церемоний, как ни был голоден. Сели за стол. Мальчуганов посадили рядом. Роберт выбирал лучшие куски для своего нового товарища, а маленький туземец принимал их с несколько смущенным видом, но очень мило.
Разговор во время обеда не умолкал. Все с большим участием относились к ребенку и засыпали его вопросами. Путешественникам хотелось узнать его историю. Она была очень несложна. Прошлое Толине было совершенно таким же, как прошлое многих туземцев, отданных в раннем возрасте на попечение благотворительных обществ колоний соседними туземными племенами. Австралийцы — народ кроткий. Они не питают к английским захватчикам такой ненависти, как новозеландцы и, быть может, некоторые туземные племена Северной Австралии. Туземцев нередко можно видеть в больших городах: в Аделаиде, Сиднее, Мельбурне, где они прогуливаются в довольно странных костюмах, торгуя мелкими изделиями своей выделки, охотничьими и рыболовными принадлежностями, оружием. Вожди некоторых племен предоставляют своим детям возможность получить английское образование.