Трилогия о королевском убийце

Хобб Робин

Я устроил представление, изображая еще одну попытку. Я сидел неподвижно несколько мгновений, потом рассеянно покрутил свой рукав. Она увидела, что я делаю, и я виновато опустил глаза.

— Свеча прекрасно пахнет, — похвалил я.

Кетриккен вздохнула и махнула на меня рукой:

— У девушки, которая их делает, очень тонкое чувство запахов. Она дарит мне возможность вновь ощутить благоухание моих садов. Регал принес мне одну с запахом жимолости, и после этого я сама нашла другие свечи. Эта девушка работает здесь служанкой, и у нее нет ни времени, ни возможности, чтобы делать их много, так что я считаю большой удачей, когда она предлагает свечи мне.

— Регал, — повторил я.

Регал, разговаривавший с Молли. Регал, знающий ее достаточно хорошо,

чтобы рассказывать о ее свечах. Все во мне сжалось от дурного предчувствия.

— Моя королева, думаю, что отвлекаю вас от ваших дел. Я этого не хочу. Могу ли я покинуть вас теперь, чтобы вернуться, когда вы захотите моего общества?

— Это упражнение не исключает компании, Фитц Чивэл. — Кетриккен грустно посмотрела на меня. — Ты не хочешь снова попробовать отпустить себя? На мгновение мне показалось… Нет? А, тогда я позволю тебе уйти.

Я услышал в ее голосе сожаление и одиночество. Потом она выпрямилась. Набрала воздуха, медленно выдохнула, и я снова ощутил ее сознание, вибрирующее в паутине. «У нее есть Дар, — подумал я. — Несильный, но есть».

Я тихо покинул ее комнату. Меня немного позабавила мысль о том, что бы сказал Баррич, если бы узнал. Гораздо менее забавным было воспоминание о том, как он насторожился, когда я прощупывал замок Даром. Я подумал о моих ночных охотах с волком. Не начнет ли вскоре королева жаловаться на странные сны? Холодная уверенность поднималась во мне. Меня раскроют. Я был слишком беспечен. Слишком долго. Я знал, что Баррич всегда чувствует, когда я пользуюсь Даром. А что, если есть и другие? Меня обвинят в Звериной магии. Я нашел решение и укрепил себя. Завтра я буду действовать.

Глава 11

ОДИНОКИЕ ВОЛКИ

Шут навсегда останется одной из самых великих загадок Оленьего замка. Можно сказать, что о нем не известно почти ничего определенного. Его происхождение, возраст, пол и раса давали пищу для самых разнообразных догадок. Самое удивительное — это то, что существо, столь часто бывающее на публике, сохраняло свой внутренний мир в такой неприкосновенности. Вопросов о шуте всегда будет больше, чем ответов. Действительно ли он обладает какими-то мистическими силами, предвидением и вообще какой-то магией или дело просто в том, что его быстрый ум и острый как бритва язык создают впечатление, что он знал обо всем еще до того, как это произошло? Если он и не знал будущего, то казалось, что знал, — и своими спокойными предсказаниями склонял многих из нас к тому, чтобы строить будущее таким, каким он его видел.

Белое на белом. Ухо дернулось, и это мгновенное движение выдало все.

Ты видишь,подсказал я ему.

Я чувствую.

Я вижу.

Я перевел взгляд на нашу добычу. Только одно движение. Этого, очевидно, было достаточно.

Я вижу!

Он вскочил. Кролик рванулся, и волчонок, утопая в снегу, побежал за ним. Кролик летел по нетронутому снегу, в то время как волчонку приходилось пробираться, увязая в сугробах и выпрыгивая из них. Кролик метался, ускользая, в одну сторону, в другую, вокруг дерева, вокруг кустов куманики. Остался ли он там? Волчонок с надеждой принюхивался, но густые колючки заставили его убрать свой чувствительный нос.

Он убежал,сказал я ему.

Ты уверен? Почему ты не помог?

Я не могу догнать его в рыхлом снегу. Я должен выслеживать и прыгать, только когда один прыжок решает все.

Ага.Понял. Обдумал. Нас двое. Мы должны охотиться парой. Я должен гнать его на тебя. Ты должен быть готов выскочить и схватить его за горло.

Я медленно покачал головой. Ты должен научиться охотиться один, волчонок. Я не всегда буду с тобой.

Волк не должен охотиться один.

Может быть, нет. Но многие так делают. И ты будешь. Но я не думал, что ты начнешь с кроликов. Пойдем.

Он шел за мной по пятам, довольствуясь тем, что я вел его. Мы ушли из замка даже до того, как зимнее солнце окрасило небосвод серым. Сейчас небо было синим, чистым и холодным. Дорога, которой мы шли, была всего лишь еле видной тропинкой в глубоком снегу. С каждым шагом я проваливался до колена. Лес вокруг нас был объят зимней неподвижностью, по временам нарушаемой только полетом маленькой птички или далеким вороньим граем. Это был открытый лес, в основном молодые деревья с редкими гигантами, которые выстояли в огне, очистившем этот склон холма. Летом тут было хорошее пастбище для коз. Их острые маленькие копытца прорезали тропу, по которой мы теперь шли. Она вела к простой каменной хижине и развалившемуся загону с укрытием для коз. Им пользовались только летом. Волчонок был в восторге, когда я пришел за ним этим утром. Он показал мне кружную дорогу, чтобы миновать стражу. Старый выход на пастбище, давно заложенный кирпичом, теперь пригодился волчонку. Что-то сдвинуло камень и блокирующее его бревно, создав щель достаточно широкую, чтобы в нее можно было проскользнуть. Утоптанный снег сказал мне, что волчонок часто пользовался ею. Оказавшись за стенами, мы, подобно привидениям, вышли из замка, освещенные на белом снегу неярким светом звезд и луны. Когда мы благополучно выбрались из замка, волчонок не замедлил использовать нашу экспедицию для охотничьих экспериментов. Он бежал впереди, залегал в засаду, выпрыгивал и бил меня вытянутой лапой, а потом обегал кругом, чтобы напасть сзади. Я позволял ему играть, наслаждаясь движениями, которые согревали меня, упиваясь чистой радостью бездумной игры. Я все время двигался, чтобы к тому времени, когда солнце обнаружит нас, мы оказались за многие мили от Баккипа, в местах, куда зимой не забредают охотники. То, что я заметил белого кролика на белом снегу, было чистым везением. Я наметил для этой первой охоты более легкую дичь.

Почему мы сюда пришли? — спросил волчонок, как только мы увидели хижину.

Чтобы охотиться,сказал я просто.

Я остановился в некотором отдалении. Волчонок опустился около меня, ожидая.

Ну, иди вперед,сказал я ему. Иди ищи какой-нибудь след дичи.

О, какая прекрасная охота! Искать объедки в каком-то человеческом логове!Пренебрежительно.

Не объедки. Пойди посмотри.

Волк ринулся вперед, потом свернул к хижине. Я смотрел, как он бежит. Наши совместные охоты во сне многому научили его. Но сейчас я хотел, чтобы он охотился совершенно независимо от меня. Я не сомневался, что он сможет. Я упрекал себя в том, что попытка получить доказательство этому очевидному факту была только еще одной возможностью оттянуть неизбежное.

Он долго оставался в заснеженном кустарнике. К хижине подошел осторожно, навострив уши и усиленно работая носом.

Старые запахи. Люди. Овцы. Холодно и пусто.

На мгновение он застыл и сделал осторожный шаг вперед. Его движения теперь были рассчитанными и точными. Уши торчком, хвост выпрямлен — он был внимателен и сосредоточен.

Мышь!Он прыгнул и поймал ее. Он тряхнул головой, подбросил маленькое тельце в воздух и снова схватил его на лету. Мышь! — радостно провозгласил он.

Он подкинул свою добычу вверх и на задних лапах подпрыгнул вслед за ней. Снова осторожно поймал и подбросил опять. Я поддержал его своей гордостью и одобрением. К тому времени, когда он кончил играть со своей добычей, от мыши осталась только мокрая шкурка. Он проглотил ее наконец и прыжками вернулся ко мне.