Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
— Тобой. Мной. Даже Верити, если бы счел, что это необходимо для блага королевства. — Потом он повернулся и посмотрел на меня: — Никогда не забывай об этом.
В ночь перед тем, как свадебный караван должен был покинуть Олений замок, Лейси постучала в мою дверь. Было уже поздно, и когда она сказала, что Пейшенс хочет видеть меня, я глупо спросил:
— Сейчас?
— Ну, ты ведь завтра уезжаешь, — заметила Лейси, и я послушно последовал за ней, как будто это был неопровержимый довод.
Пейшенс сидела в заваленном подушками
— Я ждала, что ты придешь ко мне извиниться.
Я немедленно раскрыл рот, чтобы сделать это, но Пейшенс раздраженным жестом велела мне молчать.
— Но, обсуждая это сегодня с Лейси, я поняла, что уже простила тебя. Я пришла к выводу, что у мальчиков есть некий запас грубости, которую им приходится на кого-то выплескивать. Я решила, что ты не хотел ничего плохого, раз не почувствовал потребности извиниться.
— Но я сожалею, — возразил я. — Я просто не знал, как сказать…
— Все равно извиняться слишком поздно. Я тебя простила, — сказала она оживленно. — Кроме того, у нас нет времени. Тебе, без сомнений, уже следует быть в постели. Но поскольку это твое первое такое путешествие, я решила кое-что дать тебе, прежде чем ты уедешь.
Я снова раскрыл рот и закрыл его. Если Пейшенс угодно считать, что это мое первое настоящее столкновение со светской жизнью, я не буду с ней спорить.
— Сядь здесь, — сказала она повелительно и показала на место у своих ног.
Я подошел и послушно сел. Только тут я заметил маленькую коробочку у нее на коленях. Шкатулка была сделана из темного дерева, на крышке искусно вырезан олень. Когда Пейшенс открывала ее, я уловил аромат дерева. Она вынула серьгу и поднесла ее к моему уху.
— Слишком маленькая, — пробормотала она. — Какой смысл носить драгоценности, если никто не сможет их увидеть?
Она вынула и снова убрала еще несколько вещиц, сопровождая свои действия подобными замечаниями. Наконец она достала из шкатулки синий камень, оплетенный тончайшей серебряной сетью. Пейшенс нахмурилась, взглянув на нее, потом неохотно кивнула.
— У этого человека есть вкус, — сказала она. — Сколько бы у него ни было недостатков, вкус у него есть. — Она поднесла серьгу к моему уху и без всякого предупреждения воткнула в мочку булавку.
Я взвыл и попытался схватиться за ухо, но она отбросила мою руку.
— Не хнычь, как маленький. Через минуту боль пройдет. — На серьге было что-то вроде замочка, и Пейшенс безжалостно вывернула мое ухо, чтобы закрепить его. — Вот. Это вполне подходит ему, верно, Лейси?
— Вполне, — согласилась та, не отрываясь от своих всегдашних кружев.
Пейшенс жестом позволила мне удалиться. Когда я встал, чтобы идти, она сказала:
— Запомни это, Фитц. Есть у тебя Сила или нет, носишь ты его имя или нет, но ты сын Чивэла. Старайся вести себя достойно. А теперь иди и поспи.
— С этим ухом? — спросил я, показывая ей кровь на кончиках пальцев.
— Я не подумала. Извини… — начала она, но я прервал ее:
— Слишком поздно извиняться. Я вам уже простил. И спасибо.
Когда я уходил, Лейси все еще хихикала.
На следующее утро я встал рано, чтобы занять место в свадебной кавалькаде. Мы везли богатые подарки по случаю заключения нового династического союза. Там были дары для самой принцессы Кетриккен: чистокровная кобыла, драгоценности, ткани, слуги и редкие благовония. И были подарки ее семье и народу — кони, ястребы, золотые украшения для ее отца и брата. Но самыми главными дарами были те, что преподносились ее королевству, потому что в соответствии с традициями Джампи принцесса больше принадлежала народу, нежели своей семье. Поэтому мы везли племенной скот, рогатый скот, овец, лошадей, домашнюю птицу, могучие тисовые луки, каких не было у горцев, металлические инструменты из хорошего железа и другие дары, которые, как решил Шрюд, смогут облегчить жизнь горцев. В их числе были несколько хорошо иллюстрированных травников Федврена, несколько лечебников и свиток с текстом о ястребиной охоте, который представлял собой тщательную копию труда самого Хаукера. Эти последние, очевидно, и служили оправданием моего участия в поездке.
Свитки были выданы мне вместе со щедрым запасом трав и корней, упомянутых в травниках, и с семенами для выращивания тех из них, которые плохо сохраняются. Это был необычный дар, и я отнесся к необходимости доставить его в целости и сохранности так же серьезно, как и к своей тайной миссии. Все было хорошо упаковано и уложено в резной сундук из кедра. Я в последний раз проверял упаковку, перед тем как отнести сундук во двор, когда услышал у себя за спиной голос шута:
— Я принес тебе это.
Я повернулся и увидел, что он стоит в дверях моей комнаты. Я даже не слышал, как открылась дверь. Он протягивал мне кожаный кисет.
— Что это? — спросил я, стараясь, чтобы по моему голосу он не догадался о цветах и кукле.
— Морские водоросли.
Я поднял брови.
— Слабительное? Как свадебный подарок? Может, кому-нибудь оно и пригодится, но травы, которые я беру, можно посадить и вырастить в горах. И я не думаю…
— Это не свадебный подарок. Это для тебя.
Я принял кисет со смешанными чувствами. Это было очень сильное слабительное.
— Спасибо, что ты обо мне подумал. Но я обычно не склонен к недугам путешественников. И…
— Обычно, когда ты путешествуешь, тебя никто не собирается отравить.
— Ты что-то хочешь мне сказать? — Я старался, чтобы мой голос звучал беззаботно.
В этом разговоре мне не хватало привычных гримас и насмешек шута.
— Только одно: будь достаточно умным, чтобы есть мало или не есть вообще ничего, что ты не приготовил сам.