Тринадцать полнолуний
Шрифт:
Кемаль вздрогнул от этого тона, поднял глаза на Шалтира. Ударившись о твёрдый взгляд его жгуче-чёрных глаз, Кемаль сглотнул слюну и, помолчав немного, начал рассказ.
— Моя семья из очень богатого и знатного рода. Мой отец был правителем в большой провинции. Долгие годы он справедливо правил и народ любил его за доброту и щедрость. В нашей провинции не было бедных, люди жили в достатке. Нас было трое детей, мой старший брат Джамад, я и младшая сестра Зандира. Мы очень любили друг друга чистой родственной любовью и всегда были вместе. Сам отец воспитывал в нас любовь ко всем людям, какой бы касте они не принадлежали. Мы играли с простыми детьми нашей прислуги, отец даже разрешил им учиться вместе с нами грамоте и другим наукам. Мы с сестрой никогда не кичились своим положением, а вот Джамад был высокомерным. Он не разделял нашего панибратства с простолюдинами, смеялся над нами и часто спорил с отцом, что каждый должен знать своё место. Однажды я был свидетелем их спора. Джамад, ему было лет шестнадцать, сказал, когда, после
Удивительно то, что в Джамаде прекрасно сочетались два, абсолютно разных, поведения. Он был жесток к простым людям, но очень трепетно относился к своей семье, т. е. ко всем нам. Он боготворил мать и, не смотря на непонимание с отцом, очень уважал его. Нам с сестрой он помогал в учёбе, ведь ему самому науки давались без труда. Всегда придумывал для нас новые игры и забавы, стараясь, чтобы мы, как можно реже общались с другими детьми. «Вы из богатого рода и не должны вести себя, как босоногие мальчишки и девчонки низшей касты». Но мы были детьми и неравенство положения было для нас совершенно неважно.
Когда старший брат достиг возраста совершеннолетия, умерла наша матушка. Она долго и мучительно болела какой-то неизвестной болезнью, поэтому смерть была как избавление. Перед кончиной она позвала меня и просила быть опорой отцу. Не скрою, я был её любимцем, да и отец относился ко мне очень нежно. Но больше всех он любил Зандиру. Ещё маленькой девочкой, она забиралась на колени к нему и часами рассказывала о том, как она будет счастлива, как выйдет замуж за любимого человека и родит много детей. Когда ей исполнилось пятнадцать, из тонконогой, худенькой девчушки, она превратилась в прекрасную девушку. Изящный стан, густые, чёрные волосы доставали до икр её стройных ног. Отец любовался её красотой и уже сосватал за очень хорошего парня из другого города. Она была безмерно счастлива, потому что несколько раз видела жениха и между ними возникло светлое, искреннее чувство. Зандира пархала, как бабочка, мы все были рады за неё. Но только один человек не разделял общего ликования, Джамад. Последнее время я стал замечать, что он как-то по-особенному стал смотреть на Зандиру. Он часто останавливал свой взгляд на ней, и этот взгляд был далёк от родственного. Однажды я услышал доносившиеся из его комнаты приглушённые рыдания. Я зашёл к нему, Джамал горько плакал, упав лицом в подушки. Это было сильным потрясением для меня, ведь таким я не видел его никогда! Всегда сильный, уверенный в себе, непризнающий слабости духа, он рыдал, как женщина. Я спросил его, что случилось. Он долго не отвечал, а потом, видимо устыдывшись своих слёз, вытер глаза и ответил, что мне это знать необязательно. «Жизнь очень странная и жестокая штука, порой, она доставляет страдания и боль. Пусть ты никогда не узнаешь их» так сказал Джамад и выпроводил меня. Конечно, я ничего не понял, но переспрашивать не стал. Чем активнее начались приготовления к свадебным торжествам, тем больше мрачнел Джамад. И однажды вечером я услышал, как из гостиной доносились громкие голоса отца и Джамада. Они, видимо, опять спорили о чём-то, но когда я появился в дверях, то услышал только последнюю фразу отца: «вы всегда были одинаково любимы мной». О чём они говорили, я так и не понял, но дальше произошли страшные события.
Свадьба была назначена на следующий день после того праздника, когда по улицам водят белого божественного слона. Вы же знаете, какой это большой и светлый праздник, тогда все люди, невзирая на сословие, шествуют за животным. Когда процессия приближалась к нашему дому, мы все вышли за порог. Я и Зандира выбежали вперёд вместе с остальными детьми и прыгали от радости, загадывая желание по древнему обычаю, а отец и Джамад шли медленно и степенно, как подобает солидным людям. Мы с сестрой побежали по направлению шествия, оставив отца и Джамада. Когда слон поравнялся с ними, я оглянулся и заметил что отец слишком близко подошёл к краю дороги. Джамад был чуть позади него. Мгновение и отец вдруг оступился и стал падать прямо под ноги слону. Я крикнул, чтобы Джамад поддержал его, но тот замешкался и голова упавшего отца оказалась прямо под передней правой ногой животного. Я бросился через толпу и едва смог оттащить ещё живого отца, чтобы слон не растоптал его всего, но было поздно. Голова была раздавлена, изо рта текла тонкая струйка крови. Последние слова отца были такими: «Я увидел в его глазах свою смерть». О чьих глазах он говорил, я не понял, да и не до этого было. Нас окружили люди, тихо переговариваясь о том, какая прекрасная смерть от божественного животного настигла хорошего человека, для него это добрый знак. Они помогли поднять отца и занесли его в дом.
На глаза Кемаля опять навернулись слёзы, он закрыл лицо руками. Шалтир и Генри переглянулись, но не стали ничего говорить. Через несколько минут юноша успокоился и продолжал своё повествование. — Ни о какой прелести смерти мы и не думали. Для нас это была страшная и нелепая смерть. Чудовищное горе обрушилось на нашу семью, мы были совершенно подавлены. Я и сестра были ещё совсем юными и только Джамад мог принять бразды правления над провинцией. Свадьба Зандиры была отложена на срок траура. Похоронная церемония совсем выбила нас из колеи. Погребальный костёр взметнулся до небес и воды Ганга унесли плот за горизонт. Я даже не могу передать вам то, что творилось в наших душах. Мы остались совсем одни, без взрослых и должны были устраивать свою жизнь сами. Конечно, Джамад был самым старшим и мы верили в него. Но как бы там нибыло, потеря отца была страшным горем.
Прошло несколько месяцев, Джамад не плохо справлялся с обязанностями правителя. Вот только от прежнего терпимого отношения к простым людям не осталось и следа. Он стал жёстким почти жестоким. От жениха Зандиры пришло известие о том, что он не изменил своего решения жениться на ней. Сестра немного развеселилась, но Джамад стал мрачнее. Я не понимал, что с ним происходит и как-то спросил о причинах его настроения. Он долго молчал, потом улыбнулся, похлопал меня по плечу и сказал, что ему немного трудно, но это скоро пройдёт. Через несколько дней после нашего разговора, я услышал, как Джамад и Зандира громко ругались в её комнате. Я вошёл и увидел, Зандира плачет навзрыд, а Джамад, как ни в чём не бывало, улыбался и пытался погладить её по голове. «Что происходит?» задал я вопрос. «Он не даёт мне разрешения выйти замуж, он жестокий человек и противится моей любви» плакала Зандира. Я спросил Джамада, почему он доставляет нашей сестре страдания. Он мне ответил, что её жених не достоин стать нашим родственником, потому что его семья не такая богатая, как наша и он найдёт сестре лучшую пару. «Но я люблю его и он меня любит» всхлипывала Зандира. Джамад, не желая слушать, вышел из комнаты. Я попытался успокоить сестру, но она была безутешна.
Прошло ещё несколько дней и произошло нечто ужасное. Я был в библиотеке, когда услышал женский плач. Выйдя из библиотеки, я столкнулся с Зандирой, которая шла, шатаясь из стороны в сторону. Чудовищный кровоподтёк на пол лица, её руки были в ссадинах, сари разорвано. «Что случилось?!» закричал я, подхватив падающую сестру. «Он, он» бормотала она сквозь слёзы. «Кто он, что с тобой?» я никак не мог расслышать её слова. «Джамад, он взял меня силой, обесчестил» она едва смогла вымолвить это и добавила, что он ушёл купаться на реку. Я оставил её и бросился искать Джамада. Вы не представляете, что творилось в моей душе. Ненависть, злоба захлестнули меня. «Как он мог совершить такое чудовищное преступление! Ведь она наша сестра! Что за чёрные силы толкнули его на это?!» думал я набегу. Выбежав на берег Ганга, я увидел, как Джамад весело плескается в воде, смеясь и что-то напевая. Я остановился, словно столкнулся с каменной стеной. Мой разум был воспалён до предела и я бросился в воду. «Кемаль, посмотри, какая тёплая и ласковая вода» радостным голосом говорил Джамад. Но я не слышал его, в моих глазах потемнело, я схватил его за горло. Мы барахтались в воде, он, захлёбываясь, что-то кричал мне, но в своём безумстве я не слышал его. Я был ослеплён и оглушён ненавистью и физически сильнее его. Последнее, что я помню, это его глаза и тихий шопот: «она мне не сестра».
Я не помню, как вышел из воды, мои ноги дрожали, я упал на песок. Сколько я пролежал так, незнаю, встал и побрёл, неоглядываясь, к дому, осознавая, что случилось непоправимое. В моей голове и моём сердце была звенящая пустота. Переступив порог дома, я остановился, словно поражённый громом. Последние слова Джамада, всплыли в памяти, опалив меня огнём. Заслышав шаги по лестнице, я поднял голову и увидел, как ко мне спускается Зандира. Увидев меня, мокрого, грязного, она остановилась и с криком «что случилось?», побежала, оступилась и покатилась по лестнице вниз. Её изломанное тело бесформенной куклой упало к моим ногам. Неестевственно вывернутая шея не оставляя надежды. Зандира была мертва.
Остановившийся взгляд Кемаля был безжизненным и мутным. Он молчал, не было ни рыданий, ни причитаний, тягостная тишина повисла в воздухе. Шалтир и Генри опять переглянулись.
— Месть принесла тебе покой? — спросил Шалтир.
— Нет, она обрекла мою душу на вечные муки. Несколько месяцев я жил, как в тумане, непонимая и не осознавая ничего. Я словно сам умер. Тело Джамада так и не нашли, воды Ганга унесли его в океан, сохранив тайну. Кто-то как-то занялся похоронами Зандиры, но я ничего не помню. Моё решение уйти из жизни возникло само собой. Я проклят самим небом и Всевышним. Я сам сейчас не знаю, как пришёл к вам.
— Уехать, убежать далеко от того места, где было много не разрешённых проблем не получиться. Время вспять не повернуть, место здесь ни при чём. Разум, память, боль и душа всегда будут с тобой. Да, действительно, то, что вы нам рассказали, ужасная история. Но в ней есть много тайного, вы согласны со мной, Генри?
Генри поднял на Шалтира глаза, нескрывая удивления. Он тоже так подумал, но никак не мог понять, что его смущало.
— Это ваша сторона истории, а теперь давайте посмотрим, что было на самом деле.