Тринадцатая экспедиция. Глава первая

Александров Александр

– Не помешаю?
– спросил он, садясь рядом с парнем с нашивкой «Федос».

– Да нет, - ответил тот с равнодушным видом.
– Небось, про задание мое хочешь узнать?

– Ну, как-бы да, - не стал юлить Ярик.

Федос в один миг потерял все свое равнодушие, повернулся к Ярику и в упор уставился на него серыми, глубоко посаженными глазами.

– А задание у нас простое. Мы выступаем в качестве военной поддержки экспедиции и резервного боевого отделения на случай непредвиденных ситуаций. Это, кстати, есть в методичке. Ну, той, что во внутренней сети. Ты же вроде

командир отделения? Значит, обязан был прочитать?

Ярик немного стушевался под напором Федоса и принялся за еду.

– После завтрака прочитаю, - буркнул он.

– После завтрака ты ничего не прочитаешь, - подошел к ним Андрей Степник и сел рядом с Яриком.
– после завтрака у вас планерка.

– Почему сейчас в очереди на душ не читал? На девок пялился?
– продолжал допытываться Федос.

– Ты какую уже добавку хаваешь?
– попытался сменить тему Ярик, повернувшись к Степнику.

– Трээтьу, - ответил тот через набитый рот и замолчал.

– Да не стесняйся ты, парень, - Федос вновь стал равнодушным на вид и вернулся к еде.
– Нет мне никакого дела до твоей исполнительности. Да и вообще, все, что там написано, сейчас на планерке расскажут. А если и не расскажут - значит, информация лишняя.

Буряев вздохнул и вновь принялся за еду.

– А Антоха ваш? Читает методички?
– спросил он.

– Какой Антоха?
– не понял Федос.

– Ну-у... который Штраф.

– Его Диманом зовут, - вдруг сказал Степник.

– Антоха он, я только что спрашивал.

– Ты что-то гонишь...

Федос улыбнулся. Да, Штраф умеет запутать любопытных. Сколько Федос его знал, он всем всегда представлялся разными именами. Настоящих же имен в их подразделении не носил никто. Каждый боец получал короткий, четкий позывной, а под своим настоящим именем числился разве что дома, в семье.

Текущий состав группы Штрафа не менялся уже восемь лет. Восемь лет без потерь, восемь лет без серьезных травм, восемь лет без увольнений, восемь лет рука об руку в самых грязных и опасных закоулках галактики.

Специфика работы не оставляла Федосу времени на личную жизнь. Да и остальные тоже не очень в ней преуспели. У Норы и у Дрона на Земле есть дети, у Нивы сестра работает где-то на транспортниках. Вот и все. На их отряд даже не распространяется послабление по ПСВ.

Группа Штрафа стала для Федоса родной семьей. Да и он для них тоже. А Штраф для группы был кем-то вроде старшего брата. Волею судьбы не раз они были отправлены на убой. Штраф же заранее умудрялся это выяснять и принимать меры. Вспомнить хотя бы случай, когда их отправили брать лидера космических радикалов, загнанных в угол трудами многоходовых комбинаций. Радикалы считали, что человечество не имеет права покидать родную планету, и занимались уничтожением колоний. Штраф тогда не повел отряд на проникновение в сеть вражеских бункеров, как было приказано, а связался с ротой колониальных войск, базирующихся неподалеку, и приказал им атаковать. Сордовцы ушли прочь от опасного места. И действительно, командованию всего лишь требовалось связать террористов боем, чтобы те не успели покинуть бункеры до нанесения точечного ядерного удара. В общем, группой Штрафа жертвовали неоднократно, но когда они возвращались целые и невредимые, факт неподчинения заминался.

Федос слушал спор космопехов об имени Штрафа, и потихоньку осознавал, что эти двое будут в числе первых погибших на Прорве. Ни дисциплины, ни опыта, ни команды. Простой спор заставил их позабыть все подозрения, и теперь их интересует одно только имя. Наконец Федос не выдержал:

– Штраф его зовут. Других имен я не знаю.

3, Потапыч, столовая. 26.06.2087 08:15

– Ну-ка, Малой, свалил отсюда! Я с командиром хочу перетереть.

Саня Горленко, которого за невысокий рост прозвали «Малым», повернулся к Лехе Серафимову. Притворно возмутившись, выдал:

– Стоя перетрешь!
– но все-таки подвинулся вправо, освобождая место перед командиром их отделения, сержантом Антоном Филатовым.

– Тебе чего?
– спросил тот у Лехи, прихлебывая горячий чай.

– Как оттаял?

– Да что-то херово. Морозит до сих пор, не отпускает.

– У меня вот тоже шея побаливает, - Леха начал крутить головой и растирать шею.
– Ты давай, рассказывай. Сколько новеньких нам в группу запихнули?

– Больше всех как раз и запихнули. Двоих аж.

– А кто отказался? Анацкого что-то не вижу...

– Анацкий и Трошкин. Ну-у, типа из-за ПСВ.

– Почему «типа»?
– оторвался от еды Малой.

– Очконули потому что. Сам-то с радостью к Прорве полетел?

– Да хрен с ней с Прорвой!
– махнул рукой Леха.
– Ты мне лучше новеньких покажи.

– Золин Егор и Пустыгин Влад. Золин - это вон тот, в очках. Видишь? Ага. Сидит, залипает. А Пустыгин там, рядом с Ачушкиным. Этот ничего вроде. Может и приживется.

Филатов, Горленко и Серафимов посмотрели на «подающего надежды» Пустыгина. В этот момент тот неуклюже зацепил наполовину опустошенную чашку и перевернул ее прямо перед носом Ачушкина. Малой с Лехой заржали. Ачушкин соскочил с места, в последний момент увернувшись от стекающего на пол бульона, и зарядил матерную тираду.

– Ген!
– привлек внимание Ачушкина Коршунов.
– Потише?!

– Как свинья себя ведешь...
– уже нормальным голосом продолжал Ачушкин.
– Тебе вон, рядом с Хрюшей садиться нужно, а не с людьми!
– Ачушкин кивнул в сторону Валерия Солодова, которого некоторые упорно называли Хрюшей за внешнее сходство с безобидным животным. Солодов сделал вид, что ничего не услышал. Пустыгин тоже молчал.

– Ни хрена он не приживется...
– пробормотал Антоха. Малой снова засмеялся.

– М-да-а...
– протянул Леха, - а у остальных как?

– К Конче одного определили. Петров кажется. Вот он нормальный, к нам его откуда-то перевели. В общем, с опытом чувак. Еще у Иродовой один. Вон, тощий, видишь, хорохорится, - Антоха указал на Лордынцева, все еще что-то рассказывающего окружающим. Он даже привстал, демонстрируя серьезность своего рассказа.

– А у Ярика?

– У Ярика все свои.

– У Ярика - сам Ярик будет за новенького!
– вновь заржал Горленко.