Тринадцатая ночь
Шрифт:
Порывшись в своей сумке, он вытащил оттуда набор париков и шарфов. И после этого началась бессловесная импровизированная пантомима. Он изображал прогуливающихся прекрасных дам и их служанок, солдат и священников, мавров и евреев, разделяя своих персонажей взмахом шарфа и изумительно меняя выражение лица. Я внимательно следил за ним, подмечая, что могу перетащить в свои трюки, и догадываясь, у кого из нас он сам их стащил. Редкая возможность понаблюдать за уличным представлением собрата по гильдии.
Его представление
— Любезный шут, расскажи мне, что нового в этом мире, — начал я.
— В мире, сударь? Боюсь, мировые события выпадают из сферы моей дурацкой компетенции.
— Интересное замечание. Какой ты придерживаешься теории: что мир круглый или что он плоский?
— Видите ли, сударь, — сказал он, — я думаю, что он бывает как круглым, так и плоским.
— Почему же ты так думаешь, шут?
— О мои мысли вполне просты, сударь, но требуют демонстрации. Вот если бы мне дали кое-что круглое и кое-что плоское, я смог бы показать это.
Я протянул ему монету, и он внимательно изучил ее.
— Самое то, что надо, сударь. — Он направился к выходу с площади, и я пристроился рядом с ним. — По моим наблюдениям, люди правят этим миром, но деньги правят людьми. Нечто большее должно включать в себя нечто меньшее, и, следовательно, деньги включают в себя мир. А поскольку монета одновременно и круглая, и плоская, то, наверное, и миру присущи те же качества.
— Но люди не таковы.
— Истинно так, сударь. Люди с монетами склонны быть круглыми, а люди без оных становятся плоскими. Конечно, Аристотель вряд ли выдвинул бы такой аргумент, но он отлично действует в реальном мире.
— Действительно, ты говоришь как дурак. Но, как говорится, stultorum numerus…
— …infinitus est. Ваша правда, сударь. — Улыбнувшись, он стрельнул в меня взглядом, когда мы свернули в боковую улочку. — Значит, вы и есть знаменитый Фесте!
— Никогда не называй меня так! — резко сказал я.
— Простите, — мгновенно извинился он с удрученным видом. — Но когда мне сказали, с кем мне предстоит работать… В общем, вы можете себе представить, как я разволновался. Это с лихвой окупает то, что приходится пропустить наш праздник. Каким именем вас называть?
— Зови меня Октавием, я купец из Аугсбурга. Снимаю комнату в «Элефанте», припортовом постоялом дворе. Сейчас я единственный постоялец на втором этаже, поэтому ты сможешь незаметно приходить ко мне с черного хода, если тебе понадобится найти меня или оставить сообщение. Я заметил у тебя кольцо отца Геральда.
— Да, — сказал он, бросив на него взгляд. — Необычная предосторожность с его стороны. Разве одного пароля уже недостаточно?
— Возможно, недостаточно. Для тайного общества мы стали прискорбно широко известны. Много ли рассказал тебе отец Геральд?
— Не так уж много. Мне известна исходная история, разумеется. Я не раз пел ее. И давно вы уже здесь?
— С самого Рождества.
— Вы быстро добрались. Я отправился вслед за вами вечером того же дня, но со мной был этот синьор Копуша. Без него я добрался бы сюда гораздо быстрее, однако мне не хотелось разрывать договор.
— Неужели? Ведь все, что он делает, это просто стоит рядом с тобой.
— Да, но вы не представляете, как много времени мне понадобилось, чтобы научить его делать так.
— Мне понравился твой шляпный номер.
— Спасибо. Обычно я работаю с пятью дубинками, но сегодня чертовски холодно.
— Ты отработал свое. Можешь и приодеться.
Он хлопнул себя по лбу, порылся в навьюченной на осла сумке и, вытащив плащ и шарф, завернулся в них. Фетровый колпак тоже сменила более теплая шляпа. Теперь он выглядел почти как обычный человек, если не считать раскрашенной физиономии.
— Чем ты мажешь лицо? — спросил я.
— Свинцовыми белилами.
— Правда? Странно. Большинство из нас полагают, что они ядовиты и их нельзя долго употреблять.
— Возможно. Но я не рассчитываю прожить долго, поэтому могу позволить себе выглядеть как можно лучше остаток отпущенного мне времени.
— Откуда такой пессимизм?
— Одна сведущая гадалка предсказала мне судьбу и поведала, что я не доживу до сорока лет. А мне уже стукнуло тридцать восемь. Она славилась точностью своих предсказаний. Предсказала даже свою смерть с точностью до дня.
— Потрясающе.
— Ничего потрясающего на самом деле. Просто в тот день она сама повесилась. Своеобразный обман, хотя, впрочем, кто знает? Следует по меньшей мере отдать должное ее профессиональной честности. Поэтому я предпочитаю скорее быть мертвым дуралеем с отличным гримом, чем старым дуралеем без него. Но вернемся к нашим делам. Что вы успели выяснить?
Я кратко пересказал мои открытия и подозрения. Они заняли мало времени. В итоге он разочарованно покачал головой.
— Вам не удалось доказать даже, что его убили, — заметил он.
— Пока нет.
— И вы понятия не имеете, здесь ли Мальволио.
— О нет, он здесь. Я не могу доказать, но чувствую нутром: он точно где-то поблизости.
— А я промерз до этого самого нутра. Где мне лучше остановиться?
— Где-нибудь подальше от меня. Здесь есть гостиница для студентов. Вероятно, там тебе будет лучше всего.
— А какая вам требуется помощь от меня?
— Разведай все, что сможешь. Попробуй проникнуть во дворец. Мне пока не удалось заставить их пригласить меня.