Тринадцатая редакция. Напиток богов
Шрифт:
Приёмная — в те времена больше напоминавшая склад ненужных вещей и хранилище неразобранных документов — раздражала Надю особенно. К счастью, можно было спрятаться за конторкой и читать какую-нибудь книгу. Если бы ещё не постоянные паломничества коллег к кофейному автомату! Надя записывала, кто сколько раз прошел мимо и отвлёк её от чтения, и потом докладывала об этом вышестоящему начальству. Да-да, Надя регулярно жаловалась на всех Константину Петровичу, а на самого Константина Петровича — Даниилу Юрьевичу. Знай она о существовании Трофима Парфёновича — писала бы ему кляузы на шефа.
Устав от Надиного
К счастью, неуживчивая барышня регулярно опаздывала на работу, ещё чаще уходила домой раньше, чем следовало, но её призрак (весь в белом) витал над помещением даже тогда, когда сама она его покидала, поэтому приёмная очень быстро превратилась в заброшенный пустырь. Через пустырь были протоптаны две тропинки: от входной двери к двери, ведущей в коридор и от двери, ведущей в коридор, к кабинету шефа. Тропинки от входной двери до кабинета шефа не наблюдалось — Даниил Юрьевич проходил к себе сквозь стену, чтобы не выслушивать в очередной раз Надины жалобы на жизнь, судьбу и коллег.
— А не погнать ли нам её в шею? — как-то раз напрямик поинтересовался Лёва. Дело было вечером, Надя уже давно ушла домой, а остальные сотрудники Тринадцатой редакции робко выбрались в приёмную.
— Давайте подождём! — вступился Шурик. — Она просто никому не доверяет, но когда поймёт, какие мы замечательные люди, всё пройдёт само собой.
— Замеча-ательные, — протянул Константин Петрович. — Знаешь, что она мне про тебя сегодня рассказала?
— Ну? — расцвёл Шурик (он был уверен, что она рассказала о нём что-то хорошее).
— Только на ухо! — блеснул очками Константин Петрович и нашептал ему такое, что бедный Шурик сперва покраснел, потом побелел, а потом просто пал духом.
— Давайте, давайте швырнём её за борт! Она мне сразу не понравилась! — высунулся из-за кофейного автомата Виталик.
— Ну, ещё бы, — ухмыльнулась Марина, — тебе, поди, никто прямо с порога не говорил: «Не рассчитывайте, что между нами могут возникнуть какие-либо отношения, кроме деловых».
— Во-во, — кивнул Виталик. — Я, главное, не успел понять, нужны мне от неё какие-то отношения или нет, а она сразу — бац по лбу шлагбаумом.
Этот разговор был не первым и, возможно, мог бы оказаться не последним, если бы Надя не решила на следующий день немного отдохнуть от однообразной работы и несовершенных коллег. Себе на замену она прислала подругу младшей сестры — маленькую глупую Наташу, для которой такое времяпрепровождение было в самый раз. Наташе в самом деле было интересно поработать на настоящей работе, хотя бы один день, на пробу, она сама, если честно, напросилась, а Надя не стала возражать: пускай детка поиграется.
Играться детка начала с того, что навела порядок в заброшенной приёмной. К приходу Константина Петровича помещение уже приобрело вид жилой и уютный.
— Ой, здравствуйте, а я вместо Нади, она сегодня заболела! — прямо с порога заявила коммерческому директору Наташа и так улыбнулась, что этот суровый мужчина вообразил, будто девочка влюбилась в него с первого взгляда. Он потом ещё долго тешил себя этой иллюзией, пока не узнал, что Наташа улыбается так абсолютно всем. Но к тому времени она уже была полноправным участником команды, а Константин Петрович успел накрепко поверить в то, что он достоин любви.
Следующей жертвой Наташиной улыбки стал Лёва. Он тоже решил, что девочка влюбилась в него с первого взгляда, и не нашел ничего умнее, чем влюбиться в ответ.
Зато Шурик, в которого Наташа и вправду влюбилась, разумеется, ничего не понял. Потом, конечно, понял. Впрочем, это уже в прошлом, и, несмотря на свой короткий и сумасшедший роман, Шурик с Наташей теперь — самые лучшие друзья.
Когда чудесная Надина помощница поднялась с рабочего места и ушла, Константин Петрович обнаружил, что она без подготовки выполнила двойную норму работы, и это если не считать того, что девочка привела в человеческий вид приёмную, на которую махнула рукой даже уборщица. Кроме того, он сам весь день спокойно работал — нужные документы и корреспонденция возникали на его рабочем столе по первому требованию, и никто не просился к нему на приём, чтобы пожаловаться на лихих Марину и Галину, неаккуратного Шурика, грубого Лёву, и так далее, и так далее.
Константин Петрович взвесил все «за» и «против», и решительно постучал в дверь кабинета Даниила Юрьевича. Дверь открылась. А внутри уже собрались на стихийный митинг все прочие сотрудники питерского филиала.
— Да-ёшь На-та-шу! На-дю до-лой! — скандировали они.
— Отличная идея, — улыбнулся Даниил Юрьевич. — Давайте оставим эту девочку, раз она всем пришлась по душе. Тем более что со временем из неё может получиться неплохая Разведчица.
Это была ложь — никакая Разведчица из той Наташи получиться не могла. Но общая убеждённость в том, что у девочки есть талант, сотворила чудеса — и Наташа стала тем, кем она стала. «Ты чудовище, Даниил, — заметил Кастор, — ты делаешь мунгов из нормальных людей. Хорошо, что я мунг, да к тому же — мёртвый, иначе бы держался от тебя подальше!»
Что до Нади, то она с радостью покинула стены Тринадцатой редакции. Её талант никуда не делся. Но она по-прежнему ничего о нём не знает, и он продолжает спать.
— Я так и думала, что шансов там нет никаких, — сказала эта Надя. Талант всхрапнул во сне, как всхрапывает на стыке рельсов задремавший на неразобранной нижней полке упившийся пивом пассажир, и перевернулся на другой бок.
— А ты где сейчас? — спросила Наташа.
Надя запахнулась в воображаемый белый плащ и, собрав в углах глаз мудрые морщинки, молвила:
— Ну, где здесь и сейчас можно устроиться думающему человеку?
— В Академии Наук где-нибудь?
— Дура! Нигде!
— Ты не работаешь? Не хочешь работать?
— Конечно, хочу. Тебе выходить уже? Давай пройдёмся вместе, я еду в центр, чтобы почувствовать биение сердца этого города.
Наташа вышла из вагона. До начала рабочего дня было ещё минут двадцать: вот и отлично, она как раз выслушает Надю, отправит её чувствовать биение сердца города, а сама не опоздает на работу.