Тринадцатые Звездные войны

Мартин Джордж Р.Р.

Следующим появившимся гостем был Яд Раккис. Кресс подбежал к нему сразу же, как тот вышел из глиссера, и схватил его за руку.

— Садись обратно, быстро,— сказал он, подталкивая его.— Возьми меня с собой в город. Поспеши, Яд. Убегаем отсюда!

Раккис вытаращил на него глаза, не двигаясь с места.

— Почему? Что случилось? Симон? Я ничего не понимаю. Что с твоим приемом?

А потом было уже слишком поздно, так как песок вдруг стал двигаться, на них смотрели красные глаза и тупо стучали клешни. Пара клешней впилась в его щиколотку, и внезапно Раккис упал на колени. Песок, казалось, закипел от подземной активности. Яд упал как мешок.

Он протяжно завизжал, когда песочник раздирал его на куски. Кресс почти не мог на это смотреть.

После этого события Кресс уже не пробовал убегать. Когда все было кончено, он осушил остатки запасов из бара, напиваясь до потери сознания. Он знал, что пользуется этой роскошью в последний раз. Последний алкоголь, который еще оставался, находился в подвале.

Кресс не съел ни кусочка за весь день, но засыпал все-таки сытым, ужасный голод исчез без следа. Прежде чем сонные кошмары взяли над ним верх, он задумался над тем, кого бы еще пригласить завтра.

18

Утро было сухим и жарким. Кресс открыл глаза и увидел, что на шкафу снова стоит песочник. Он сжал веки, надеясь, что когда он их откроет, этот кошмар его покинет. Это был не сон. Кресс засмотрелся тупым взглядом на белое чудовище.

Он смотрел так почти десять минут, пока в конце концов у него появилась мысль, что тут что-то не так. Песочник не двигался.

Естественно, песочники могли пребывать в неподвижном состоянии, иногда даже ненатурально. Тысячи раз он видел, как они умели ожидать и наблюдать. Однако, всегда можно было что-то выловить — судороги ног, сжатие клешней, волнение длинных нежных усиков.

Песочник на шкафу казался полностью окаменевшим. Кресс встал, сдерживая дыхание, и не осмеливаясь надеяться. Неужели он был мертв? Неужели это возможно? Он прошел в другую часть комнаты.

Глаза песочника были остекленевшими и черными. Он, казалось, опух и гнил внутри, а освобождающиеся газы раздували фрагменты панциря.

Кресс коснулся его дрожащей рукой.

Песочник был теплым — даже горячим — его температура постоянно повышалась. Однако он не двигался. Кресс убрал ладонь, а за ней отвалилась, как бы оторвалась, часть белого экзоскелета. Открытая кожа была белой, однако казалось менее твердой. Она пульсировала, распухая от нарастающего жара. Кресс попятился и выбежал из комнаты. В холле лежали три следующих песочника. Они выглядели так же, как и тот, которого он нашел в спальне.

Сбегая с лестницы, он был вынужден перескакивать через лежащие на ступеньках белые фигуры. Ни одна из них не двигалась. Они были по всему дому, мертвые, подыхающие, погруженные в летаргию... Кресса не касалось то, что с ними произошло. Самое важное, что они не могли двигаться.

В своем глиссере он нашел четверых. Он их по очереди вынул и выбросил. Как можно дальше. Проклятые чудовища. Он вскочил внутрь, уселся на половину съеденном, порезанном сидении и нажал стартовую пластину. Ничего.

Он снова попытался. Еще раз. Ничего. Что-то было не в порядке. Это все-таки был его глиссер. Он должен стартовать. Кресс не понимал, почему он не летит.

Потом он вышел наружу и осмотрел глиссер, ожидая самого худшего. Он не ошибся. Песочники разорвали антигравитационную сеть. Он был в ловушке. Он все еще был в ловушке.

Осознав это он пошел обратно домой. Он вошел в свой домашний музей и снял со стены древнюю секиру, висевшую рядом с тем мечом, который когда-то был испробован на Кэт м’Лейн.

Он взялся за дело. Песочники не двигались даже тогда, когда он разрубал их на кусочки.

Он уничтожил двадцать, прежде чем понял бессмысленность того, что делает. Они не имели никакого значения, а кроме того их было страшно много. Он мог бы работать весь день и всю ночь, но тем не менее всех ему не убить. Он должен спуститься вниз в подвал и использовать секиру против матки.

Решительным шагом он двинулся по лестнице. Когда двери подвала оказались в пределах видимости, он остановился как вкопанный.

Дверей уже не было. Стены вокруг них были съедены. Отверстие стало в два раза больше и круглее. Яма и ничего больше. Не оставалось даже следов, что над этой пропастью были когда-то двери.

Из отверстия выходил мерзкий, удушающий смрад, а стены были влажными, окровавленными, покрытыми пятнами белой плесени.

А худшее было то, что они дышали.

Кресс встал на другом конце помещения и чувствовал, как выдох обдувает горячим ветром. Он попытался не задохнуться, но когда ветер подул в обратную сторону, он убежал.

В салоне он убил еще трех песочников и сломался. Что тут происходит? Он ничего не понимал...

Потом он вспомнил о единственном человеке, который мог это объяснить. Он снова подошел к аппарату связи, шагая в спешке по песочникам, и горячо молился, чтобы аппарат был исправен.

Когда Яла Во отозвалась, Кресс уже полностью сломленный рассказал ей все.

Она позволила ему говорить. Она не прерывала его. Ее лицо было лишено какого-либо выражения. Она только слегка опустила брови вниз.

— Я должна вас там оставить,— сказала она, когда он кончил.

Кресс зарыдал.

— Вы этого не можете сделать... Пожалуйста. Помогите мне. Я вам заплачу...

— Я должна, но я этого не сделаю.

— Спасибо,— сказал Кресс.— О, спасибо.

— Тихо, слушайте меня. Все это ваших рук дело. Песочники, к которым хорошо относятся, являются только ритуальными, придворными воинами. Вы же их, пытками и голодом, превратили во что-то иное. Вы были для них богом, и вы их сформировали так, как хотели. Матка в вашем подвале больна, она постоянно страдает от раны, которую вы нанесли ей. Вероятно, она сошла с ума. И ее поведение... необычайно, странно...

Вы должны как можно скорее оттуда бежать. Песочники не мертвы, Кресс. Они усыплены. Я говорила вам, что когда они вырастут, их экзоскелет отваливается. Обычно, это происходит значительно раньше, я никогда не слышала о песочниках, которые бы в насекомоподобной фазе достигали таких больших размеров. Это вероятно, один результат того, что вы искалечили матку. Но это уже не важно. Важно то, что за изменение с ними сейчас происходит. Понимаете, матка по мере своего роста становится более тонким, более гордым, более амбициозным. Воины в панцирях пригодны только при ее не больших размерах и разуме. Потом ей понадобятся лучшие слуги, тела которых обладали бы большими возможностями. Вы понимаете, все движущиеся особи выйдут из куколок, и это будет уже новый вид песочников. Не могу точно сказать вам, как они будут выглядеть. Каждая матка сама определяет их внешний вид, приспосабливая к своим нуждам и желаниям. Однако, они наверняка будут двуногими с четырьмя руками и большими ладонями, пальцы которых будут расположены друг против друга. Они будут способны конструировать сложные машины и пользоваться ими. Отдельные песочники не будут обладать разумом. Но зато матка будет очень, очень умна.