Тринадцатый бог. История одного Зла
Шрифт:
– Сбрось капюшон, скиталец.
– Вдруг испугаешься до смерти?
Старуха улыбнулась, показав редкие гнилые зубы, но когда Гидеон развязал веревку и откинул ткань, улыбка мигом сошла с бледных губ.
– Испугалась, - с сожалением заметил Гидеон.
Ведьма задумчиво разглядывала его.
– Ну? Поможешь мне?
– нетерпеливо поинтересовался скелет.
– Значит, пришло время, - она вздохнула и, соскользнув с валуна, направилась к хижине.
– Что?
– Гидеон клацнул челюстью и, заинтригованный, поспешил за ведьмой.
– Эй, постой. Что ты сказала? Какое время?
Старуха на удивление резво обернулась и, взмахнув тростью, ударила Гидеона по голени.
– Корона воссияет над городом призраков, - возопила она на весь лес.
– Когда лев попросит указать дорогу, стрелец поведет его к центру круга, ибо пришло время менять фигуры!
– Стой!
– Уходи, проклятый!
– Да подожди же! О чем ты?
Старуха ещё пару раз огрела его тростью, чтобы не мешал идти, и, вкатившись в хижину, захлопнула за собой дверь. Гидеон принялся стучать, едва ли не выбивая кости из пальцев, потом, не дождавшись ответа, забарабанил по закрытым ставням. Хижина хранила молчание.
– Открой дверь, ведьма! О чем ты говорила?!
– орал он, носясь вокруг домика.
Когда терпению пришел конец, Гидеон снес дверь с петель. С грохотом вломившись внутрь, он замер на пороге. В хижине было черно, паутинно и тихо, только у развалившейся печки тлел маленький, но сияющий ярко, как звезда на полуночном небе, уголек. Гидеон наступил на него, и тот рассыпался тысячью искр.
– Нравится вам играть чужими жизнями, - собственный голос показался чужим и далеким. Гидеон заговорил громче и неожиданно для самого себя сорвался на крик.
– Бросаетесь заклятиями, придумываете загадки, издеваетесь и смеетесь над нами! Ломаете наши жизни и не даете покоя после смерти! Да падут проклятья, коими вы калечите живых, на ваши головы и на голову вашего бога!
Никто ему не ответил. В хижине царили темнота и пустота, как и в его черепе. Как и в его собственном доме.
Сняв с плеча лук, Гидеон вышел наружу, огляделся и сел на корявые ступени крыльца. Ему вдруг расхотелось идти в горы. Он подумывал вернуться к мельнику, поговорить о жизни в городах, а через пару деньков наведаться в деревенский трактир - перекинуться в карты. Правда, с ним играть не любили - он не пил, скрывал лицо и ему везло.
Лицо... Вскинув руку, Гидеон коснулся острого подбородка, потрогал зубы, залез в дыру над верхней челюстью, где у живых положено располагаться носу. У него ведь тоже когда-то были нос, губы, глаза, волосы, уши, но теперь он совсем позабыл, как выглядел раньше. А дома хранят его портреты, дома ждут те, кто помнит его живым. Но стоит ли поворачивать назад, если он так ничего и никого не нашел? Им нужна помощь, а он снова вернется ни с чем, усталый, ожесточенный... мертвый. А если ответы появились, но те, кто его ждет, не могут его найти? Путь был долгим, и прошло почти тридцать лет, прежде чем принц осознал, что...
– Пора возвращаться, - тихо произнес он.
– Пускай я не помню своего лица, но забыть дорогу домой не имею права.
Глава 2. Лев
– Будет гроза, - сказал Алтангэрэл.
Коинт хмуро посмотрел на маленького ученика Фирмоса. Обычно юный чародел, дабы не раздражать окружающих вельмож, таился в тени, но в дороге до Оленьего раздола отчего-то предпочел держаться подле короля. Коинта не покидало ощущение, что мальчишка пристально наблюдает за ним своими черными глазами. Юный маг и раньше путешествовал в свите короля, и непонятно было, что ему теперь взбрело в голову.
– На небе ни облака, - проворчал Коинт, отворачиваясь. Солнце палило нещадно, и даже раскинувшаяся на пути роща обманула ожидания путников. В тени листвы было душно, липли мошки и мухи. Лошади фыркали, дергали ушами, трясли гривами, недовольные. Коинту предложили пересесть в повозку, но король, не сказав ни слова, ударил коня в бока и проскакал вперед, дав понять, что желает побыть один. Как оказалось, мальчишка сего жеста не понял.
– Точно говорю - быть грозе, - заявил юный маг. Его маленькая, сухонькая лошадка буланой масти пританцовывала перед рослым вороным короля.
– Это все, чему тебя научил Фирмос? Чуять непогоду?
– Нет, - Алтангэрэл пропустил насмешку мимо ушей.
– Чуять непогоду меня выучил верховный шаман Соколиного племени, мой праотец.
Коинт искоса посмотрел на мальчика. Фирмос любил диковинки. Из путешествия к кочевникам за Восточное море он привез себе ученика - смуглого, тонконогого коротышку с глазами черными, как одеяния Клавдия Скорпиона. Поначалу мальчишка терялся - при дворе его воспринимали, как неведомого зверька. Первое время говорил он плохо, а потому мало, больше слушал и наблюдал, вел себя скромно, почтительно и везде поспевал. Лучшего пажа не сыскать. Но Фирмос разглядел в юрком кочевнике то, чего не могли заметить остальные: гибкий ум, храброе сердце и безграничное терпение - три важных качества на пути к вершинам магии, которая была тому подвластна.
– Если решишь сделать мальчишку своим приемником, я согласия не дам, - сказал другу Коинт.
– Мне не нужен чародел-чужеземец.
– Значит, ты и твой наследник найдете себе местного мага, - беззаботно ответил Фирмос.
Искать мага - что искать Тринадцатого бога. О нем многие говорят, но видели его лишь лгуны и сумасшедшие. С годами хранителей тайн дома Рыб становилось всё меньше. Дар чароделия редко проявлялся сам по себе, и не все этот дар хотели принимать - за магию приходилось дорого расплачиваться. И Коинт всерьез опасался, что Фирмос влез в большие долги перед Двенадцатым богом.
Вдалеке пророкотал гром. Коинт открыто усмехнулся.
– Угадал.
– Нет, - мальчишка покачал головой.
– Я не угадывал. Я наблюдал.
– А за мной ты наблюдаешь по приказу Фирмоса?
Сам чародел, видимо, спал в своей повозке.
– Учитель указал направление, а я ищу путь.
– Прелестно, - буркнул Коинт.
Некоторое время они ехали молча. Позади неспешно двигалась довольно скромная по меркам двора процессия. Двадцать два человека сопровождали короля. Коинту претило и их общество. Ему хотелось отгородиться от мира, посмотреть со стороны на себя и на то, что он сотворил за годы правления. Он искал смысл. Пустота собственной жизни пугала его, и забвение казалось неизбежным, как смерть. А боятся смерти он, как славный воин, не имел права.
Из раздумий Коинта вывело странное ощущение, что что-то в окружающем его мире изменилось. Натянув поводья, он огляделся. Замолкли крылатые обитатели рощи. Деревья застыли в оцепенении. Свет солнца померк.
Коинт глянул на мальчишку и кивнул.
– Гроза.
Алтангэрэл, разинув рот, смотрел мимо него. Король, нахмурившись, обернулся. Гром прокатился по небу, и в высверке молнии, среди росшего вдоль тропы кустарника, Коинту почудилась человеческая фигура.
– Туда!
– вскрикнул Алтангэрэл и поскакал напролом, через заросли.
– За ней! Не отставайте, сир!