Тринадцатый день
Шрифт:
– И что же, госпожа?
О, она знала эту ее улыбку! Как давно она не появлялась на ее милом личике!
– Позови этих моих служанок, что статью похожи со мной. Мы наденем на них мои платья и завесим лица мантильей. Если тот юный паж угадает меня, то я приму его.
– Я мигом, госпожа!
– Засмеялась Мария, и прикусила губу в удовольствии прежней шутке.
– Опять будет много смеха и веселья, много музыки и балов!
– Думала она, вспоминая прежнюю жизнь.
А в это время у ворот разразилась целая драма.
Тоби Белч пререкался с посланником герцога и судя по его красному взбудораженному лицу, терпел поражение.
– Если вы, господин Белч, меня не впустите, - кричал юноша, - то я тут буду ночевать и умру под вашими воротами, рассказывая всем, кто будет приходить о вашем жестоком сердце. И умру на ваших глазах!
Сэр Тоби уже закрыл ворота и устало присел на скамью, а стражник подавал ему кружку с водой. Тот хлебнул и тут же с отвращением выплюнул.
– Что ты мне подаешь, негодник!
– Закричал он на съежившегося от страха парня.
– Воду, сэр Тоби.
– Мне не вода сейчас нужна, после этого юнца, а добрая кружка вина. Иди, попроси Марию, пусть нальет, иначе после разговора с ним мои нервы не выдерживают.
Страж побежал искать камеристку, но тут и сама Мария вышла во двор. Увидев сэра Тоби, бросилась к нему.
– Госпожа приказала впустить того посланника и привести его к ней в гостиную. И хватит тебе уже сидеть. Исполняй волю графини.
– Ах, Мария, я рад бы, да не могу подняться. Так меня уморила пикировка с этим юнцом. Он готов головой биться в ворота, чтоб его пустили. Слышите? Это он уже ею и бьется. Видно, что она у него пустая, раз не жалко разбить ее о двери. А как он насмехался надо мной! Я уж решил облить его водой за это, но потом передумал. Еще врастет после полива корнями в землю около ворот и что потом с ним делать?
– Сэр Тоби прекращай цепляться к юноше. Он хоть и посланник герцога, но все таки хорош и даже с характером, как я погляжу.
– Засмеялась она, взявшись за бока.
– Но его ждет веселая шутка госпожи. Думаю, что и тебе стоит на нее взглянуть. Иди, открой ворота и проведи его в Оливии. Да не зли меня. Потом посмеемся.
Мужчина закряхтел и велел страже открывать. Там стоял взлохмаченный и раздраженный посол и с удивлением смотрел на сэра Тоби, который молча показывал жестом приглашение входить. Осторожно вошел, ожидая подвоха. Там стояла камеристка. Она поклонилась.
– Меня зовут Мария.
– Сказала она.
– Госпожа зовет вас к себе. Прошу за мной.
Янина, оглядываясь, все еще не веря, проследовала за женщиной. Они прошли светлыми красивыми коридорами, и подошли к высоким дверям. Женщина толкнула их вовнутрь и они открылись представляя великолепную гостиную в истинно женском вкусе, с шелковыми обоями, и такой же обивкой диванов, канапе, пуфиков со множеством подушек и подушечек, валиков и думочек, отделанных золотой бахромой и кистями. Она остановилась, озираясь, выискивая хозяйку этого царства неги и удовольствия.
Тут открылась дверь и из нее показались три женские фигурки, одетые в шелковые платья с мантильей на голове, скрывающей девушек до пояса. Они встали в ряд. Янина непонимающе оглядела их и перевела взгляд на Марию, хитро усмехающуюся.
– И что это значит? – Спросила Янина, оборачиваясь к ней.
– Как это понимать?
– Моя госпожа решила дать вам возможность говорить с ней, но при одном условии, если сможете определить, кто из этих девушек она.
– Странная загадка, не находите? – Обратилась она к Марии.
– Вы всем так представляете свою госпожу? А если ее там нет, как тогда?
– На нет и суда нет. Тогда вы идете отсюда, и больше она не захочет вас видеть.
Янина хмыкнула и вернулась к стоящим фигурам. Они молчали.
– Какая из троих она? – Прикидывала Янина и не могла понять. И вдруг из рук одной падает платок, и Мария резко приседает поднять его. И тут пришел ответ.
– Вы, госпожа!
– Радостно вскрикнула она, показывая на среднюю фигуру, у которой упал платок.
– Да.
– Услышала она волнующий девичий голос.
– Вы угадали. Прошу проходите и садитесь вот здесь.
И она указала на небольшое канапе у высокого кресла, в которое опустилась сама. Потом махнула рукой отпуская прислугу.
– Уже не в первый раз вы стараетесь пробиться ко мне. Что ведет ВАС сюда?
– Любовь герцога, графиня.
– Но мне совсем не нужна она и он прекрасно об этом знает. Что же вас привело, и были так настойчивы.
– Я посол графиня и принес вам верительные грамоты от моего хозяина. А вы готовы их принять?
– О, верно опять слова о его любви в стихах. А я, поверьте, люблю больше прозу.
– Так в чем же дело, графиня, дайте же возможность герцогу сказать слова любви вам в лицо. Кстати, вы не могли бы снять эту мантилью. Как-то странно разговаривать с человеком, скрывающимся за занавеской.
– А может быть, я не хочу показываться никому?
– Ну, если вы не так прекрасны, как описывают, то мое разочарование будет не столь тягостным для вас, как мой рассказ об этом герцогу. Что он подумает?
– Ах, мне все равно, что тот подумает, мне интересно, что подумаете вы. Смотрите. Хороша картинка?
Когда она подняла мантилью и откинула ее назад, то Янина была ошаломлена. Белая кожа, большие ярко-синие глаза, чуть вздернутый носик и алые губки, в улыбке показывающие жемчуг зубов, смогли даже ее повергнуть в смятение. А золото локонов, и высокий лоб, поразили окончательно.
– Вы прекрасны, графиня, настолько, насколько холодны и жестокосердны.
– Почему же? – Удивилась она.
– Теперь я понимаю моего герцога, как он страдает, когда не видит такую красоту. Он не может рассказать вам о своей любви. Ваше сердце и душа закрыты для него. Но почему? Ведь нет лучше мужчины, чем герцог во всей Иллирии. И он не знает, что еще может сделать, чтобы доказать любовь.