Тринадцатый Койот
Шрифт:
Когда они подъехали к линии деревьев, Бирн остановился, а Шиес остановил своего серого. Они расседлали лошадей, и Бирн повернулся лицом к небу и глубоко вдохнул через нос.
Он начал завывать.
Шиес вздрогнул. Это был не звук человека, подражающего волчьему вою, это был вой волка из горла человека. Шиес знал лунную песню волков. Он слышал их много раз на охоте, особенно в недрах гор. Звук, который издавал сейчас Бирн, был идентичен - призыв клыков к космосу.
"Святой ад", - пробормотал про себя Шиес.
Бирн продолжал свой гимн. Лошадь Шиеса зашевелилась, и он похлопал
Что-то завыло в ответ.
Инстинктивно Шиес потянулся к винтовке в ножнах седла, но Бирн коснулся его руки и мягко оттолкнул ее. Раздался еще один вой. Потом еще один. Волк в укрытии был не один. Его серый зашипел, на этот раз резвее, и Шиесу пришлось натянуть поводья - конь был так же неспокоен, как и он сам.
Вожак стаи вышел из тени - волк, более массивный, чем любой, которого Шиес когда-либо видел. Его шерсть рябила на ветру, благородная морда была поднята к нему, желтые глаза напоминали цитрин, тронутый дождем. Когда он двинулся в глубь леса, из него вышли еще шесть волков. Шиес уловил что-то краем глаза и повернулся - еще пять волков выскользнули из кустарника справа от него. Они приближались к ним, окружая их.
"Господи", - сказал Шиес. "Как раз то, что нам нужно".
Бирн говорил спокойно. "Вообще-то, так и есть. Не бойся."
"Подожди. ...это те друзья, о которых ты говорил?"
Мужчина кивнул. "Я лупицинус. Волк-чародей".
Вперед вышло еще больше волков, почти двадцать. Они были крупные, серебристые и мускулистые. Несколько щенков, почти таких же больших, как взрослые обычные собаки, шли в хвосте. Шиес напрягся, когда Бирн выпрыгнул из седла и приблизился к вожаку стаи, но на этот раз Шиес не стал доставать свой Витворт. Бирн присел. Главный волк прижался к нему, мурлыча по-кошачьи, когда ему почесали за ушами. Когда остальные собрались вокруг, Бирн достал из своего пальто шерстяной мешок и накормил их кусочками сала и свиного жира.
"Ты всегда носишь это с собой?" спросил Шиес.
Но Бирн был сосредоточен на стае. Он шептал им, пока они ели, и Шиес мог поклясться, что видел, как главный волк кивнул.
ГЛАВА XXXXII
ТРУП ВИБРИРОВАЛ.
Сердце Джаспера пропиталось чернотой, смолистая жижа облепила ребра и поползла вверх по плечам и шее. Койоты наблюдали, как скелет крутится на месте, пританцовывая и не двигая ногами.
"Что он делает?" спросил Уэб.
Но никто не ответил.
Гленн наблюдал, как шипит слизь, испуская черный туман, а когда сердце запульсировало, оно раздулось до таких размеров, что напрягло грудину до трещин. Вороны каркали с крыши, некоторые сидели на большом кресте на вершине и гадили на него.
"Вот и все", - сказал он. "Часовня слишком чиста, чтобы койот мог просто войти в нее. Они усилили охрану со времен Джаспера. Святое место под землей было затронуто какой-то белой магией".
"Черт", - сказал Хайрам. "Ты говоришь, что мы не можем войти? Что мы сгорим в огне или что-то в этом роде?"
"Я не знаю, что произойдет.
Кости трупа громко скрипели, а когда он наклонился, у хвоста вырос позвонок. Джаспер присел на корточки и вытянул руки назад, выпятив грудь и увеличив ее в ширину. Его плечи хрустели, увеличиваясь вдвое, а пальцы выросли до острых точек. Когда он поднял голову, череп увеличился, лицо превратилось в рыло, а ряд клыков выпятился.
"Черт возьми", - сказал Уэб. "Он трансформируется".
Скелет-оборотень поднял руки и впился обеими когтями во входную дверь, с ревом разрывая дерево.
***
Казалось, что земля дрожит вокруг сестер.
Мэйбл перекрестилась, наверное, в двадцатый раз за этот день. Она чувствовала внутри себя знакомое тепло, силу, которую было приятно иметь, но страшно использовать, поэтому на протяжении десятилетий она пользовалась ею очень редко. Именно эта энергия помогла ей выжить, когда Джаспер Терстон впервые пришел в ее часовню. Теперь, пятнадцать лет спустя, его ученики стучались в ее дверь. Она должна была использовать то немногое, что у нее было, какой бы непредсказуемой ни была ее сила, как бы мало она ее ни контролировала. Мэйбл была всего лишь сосудом для этого голубого сияния. Было ли это по милости Божьей, она не могла сказать. Все, что она знала наверняка, - это то, что она не от мира сего.
Сестра Эвалена ухаживала за исполинским Спасителем, поддерживая Менгир как можно надежнее, окропляя его камеру освященной кровью. Камень теперь гудел - баллада Люцифера, взывающего к своим приспешникам. Опустившись на колени, сестра Женевьева продолжала рисовать кресты на алтаре кусочком мела, веря, что сила в количестве. Хотя Мэйбл не была согласна с этим убеждением, она не стала спорить, желая, чтобы испуганная молодая сестра цеплялась за все, что давало ей надежду в этот темный час.
Мэйбл действительно ощущала черноту над головой. Она приближалась так же верно, как и смерть.
Преподобный Блэквелл подошел к ней. "Все будет не так, как в прошлый раз. Я здесь, в отличие от предыдущих. Уже одно это благословляет нас, церковь, высшей божественностью".
Она взяла старого проповедника за руку. "Ты единственный, кто охраняет Менгир дольше меня".
"Три часа и семнадцать лет".
Затем они замолчали.
Глаза Мэйбл затуманились. "Что, если мы не сможем охранять его дольше?"
Глинобитные стены содрогнулись от подземного грома. Сестра Мэйбл тяжело сглотнула, вспомнив землетрясение, которое она пережила восемь лет назад во время поездки в Северную Калифорнию. Тогда земля разверзлась и поглотила ряд домов, а находившиеся в них семьи закричали, будучи погребенными заживо за считанные секунды. Мэйбл ехала в дилижансе, и Барли Рейнхолд пустил испуганных лошадей в галоп в другом направлении, земля дрожала под колесами повозки и трещала позади них, а Мэйбл вцепилась в сиденье костяшками пальцев и бормотала молитвы.