Тринадцатый
Шрифт:
В третью группу входили самые занудные души — Эпохальные. Они то и причиняли всем отдыхающим огромные не удобства. Выполнив свою миссию на земле один раз, больше назначения не получали. Это были те гении, которые своей гениальностью натворили для человечества много и добра и зла. За деятельность их не могли отправить ни в райские кущи, ни в котлы ада. Вот они и болтались без приюта, живя на скудном казённом попечение, проводя всё своё время в спорах. А доказывать им приходилось многое и в основном друг другу, так как их больше никто не желал слушать.
Из сектора Эпохальных постоянно вылетали неэтичные выражения и угрозы. Смотрители не успевали собирать мелькавшие чувства, разносившиеся по всем секторам. Смыть память Эпохальным было невозможно. Душа металась постоянно: то, ненавидя всех и себя, то, любя себя
Наместники и Проповедники не отдыхали в секторе для простейших душ. Им отводились покои на более высоком небесном уровне. По периметру высокого уровня стояла глухая завеса охраны. Что там происходило, и чему обучались души, многие из любопытных знали только понаслышке. Говорить об этом, в душевных кругах, было не принято. Хотя ничего страшного на высшем этаже не происходило. Наместникам в мантии вливали небольшое количество «Даров Высшего». От чего, на земле они удивляли соплеменников качествами, которые называли паро-нормальными. Одни получали качества видений, другие — слуха, осязания, обоняния, полёта и так далее, тому подобные. Каждый имел свой строгий универсальный набор. Многие сразу же начинали работать по заданной схеме, лишь только попадали в человека. Другие, для большего эффекта должны были пройти через «волшебный» трюк. Но каждый из них выполнял одну простую миссию — будоражить и поражать человеческое воображение.
Проповедникам же доставалось всех больше в их нелегкой и порой неустроенной человеческой судьбе. Выбрав единожды свой путь, они уже больше никогда не могли его изменить. Каждый из Проповедников должен был нести на землю самые чистые и светлые законы — Законы Высшие. Это была самая благая миссия. Миссия выполнялась три раза, в разные эпохи по земному времени. Затем, Проповедники переводились в высший клан, и становились Ангелами-Хранителями Простых душ. На десять простых душ, носящих на земле одно имя, выделялся один ангел-хранитель. Работы было не початый край.
За время непосильного труда, ангелы-хранители сумели добиться лишь одной поблажки в их труде: носители одного имени располагались в приближённом мест, что, упрощало работу.
Душам, имеющим в послужном списке нарекания, или носящим звериную шкуру отпуск не полагался, их отправляли на исправительные качели. Только после положенного срока в исправительных заведениях их могли направить на отдых. Так что, в зоне небесного санатория такие души, как Тринадцатый появлялись очень редко.
Так же, в санатории, водилась ещё одна небольшая группа душ — Присматривающие. Группа была не многочисленна и держалась от всех особливо. Те, кто стремился занять рабочие места в эшелонах власти. В секторе отдыха Присматривающие, занимались откровенным шпионажем: выискивали неблагонадёжных, недовольных существующим строем, сеющих смуту в рядах отдыхающих. Они получали отдельный усиленный паёк, в специальном буфете и очень гордились своей работой. Не стесняясь, Присматривающие вклинивались в любой разговор или начинали сами противозаконные беседы, что бы втянуть души в спор, а затем донести на них в соответствующие органы. Новички частенько попадались на их обман, за что шпионы после очередного доклада получали повышение, а обманутые новички отправлялись в исправительные заведения.
Когда все летели на тихий час — шпионы летели на доклад в специальное ведомство. Служба у них была не лёгкая, но власть и привилегии, которая давалась за выслугу, манила шпионов своим размахом.
Конечно же, прибыв на отдых, Тринадцатый всего этого не знал, да и знать не мог. Он был новичком. Стоило ему появиться в секторе, как на него стаей саранчи, набросились Эпохальные. Для них, жаждущих общения, тихий час не существовал. Каждый из Эпохальных, старался пробиться вперед своих друзей, представиться, зачитать все свои регалии и задать один и тот же вопрос: — «Ну, как там внизу, помнят ли его?» Все друг друга перебивали, отталкивали и старались завладеть вниманием Тринадцатого. Это продолжалось довольно долго.
От такого «приёма» у Тринадцатого посерела мантия. Его спас Гонг объявивший об окончание тихого часа и начала полдника. Увидев Гонг — Эпохальные забыли о новеньком,
Позабыв про дезинфекцию, Тринадцатый полетел за ними, не надеясь на полдник и не представляя, что это такое. Он влетел в столовую после всех отдыхающих. Все аккуратно расставленные скамейки были заняты. Сезон отдыха был в разгаре. Рождаемость на Земле катастрофически понизилась. Политические распри, экономические неурядицы, достижения гинекологов — всё сказывалось на трудоустройстве душ. Но безработные души не отчаивались, вкушая сладостные минуты отдыха.
Тринадцатый медленно облетел скамейки. В самом дальнем углу значился его номер. О нём не забыли. Присев на край, он, по примеру соседей, подключил свой нимб к клапану. Всё его воздушное существо начало поглощать Небесную Благодать. Настрой улучшился, проблемы стекали в отстойники ада. Сладкая истома наполняла нимб, а тщеславные желания побуждали очутиться в теле.
Подача Благодати закончилась так же внезапно, как началась. Первый сеанс был скушан. Тринадцатому надлежало покинуть столовую. Выпорхнув в зону общественного отдыха, он удивился сам себе. Его мечту о зелёном поле и ласковом солнышке безжалостно слили в отстойник ада. Взамен, предлагали совершенно другие жизненные позиции и заставляли принимать их как свои. Значит, вот зачем ему предоставили отпуск? Судьба Тринадцатого определена, думать о возвращение на ласковое поле не следует. За время отпуска ему помогут забыть неосуществимые мечты. Быть ему человеком, стать тем, чего он больше всего боится и не хочет. Тут всё поставлено разумно. К окончанию отпуска он сам будет рваться на землю в человеческий облик. Значит, надо успеть до полного затмения в нимбе у кого — ни будь узнать о жизни в человеке. Как это осуществить он себе не представлял. Там в поле, будучи Тростником, знакомства, заводить, не приходилось.
Здесь, во время полдника, он ощутил на себе ехидные взгляды, от которых холодела мантия, и желание идти на контакт пропадало. Это и спасло его от навязчивых шпионов. Не выманив у Тринадцатого слова, они разлетелись по сектору. Для всех он стал изгоем.
Так незаметно протекли двое небесных суток, включивших в себя два завтрака, два обеда и два полдника. Спать души ложились натощак. В небесной канцелярии не хватало средств — экономили на отдыхающих.
Каждый раз отправляясь к заветному клапану Тринадцатый испытывал дрожь, и всем своим существом боролся против затуманивания нимба. С каждым разом ему удавалась это всё труднее и труднее.
На третьи сутки ему было разрешено посещать общественный салон «Интеллектуального общения». Чувство любознательности, так присуще человеческому характеру, который стал не заметно, для Тринадцатого вырисовываться на его мантии, подтолкнуло на посещения салона.
Интеллектуальные беседы, только имели такое громкое название. По своей сущности в них не было ничего общего с интеллектом. Каждая душа считала своим долгом рассказать о подготовительном периоде происходящим с ней в дни отдыха. Это были длинные монологи душ о предстоящей работе на вселение в человека. Здесь обсуждалось различие полов и доходило до оскорбительных выпадов в сторону каждого пола. Те, кто побывали в женском теле, хвалили превосходство женского характера и смысла жизни. Мужская же половина, не упускала своего шанса доказать достоинства существующие в мужской плоти. Главным доказательством в споре с «женской» половиной — для «мужчин» было создание шедевров. Они прочно отстаивали теорию «Мужской Гениальности». Вся теория сводилась к одному — мужчин посылают на землю для создания шедевров. Женская половина, ехидно смеясь, не опровергала их теорию. Они точно знали — не рожали бы женщины мужчин — не было бы и шедевров.
Женщины рожают мужчин, что бы те творили шедевры, зарабатывали на шедеврах деньги и тратили их на женские причуды. Споры проходили в очень оживленной обстановке и иногда даже закачивались всеобщей потасовкой. Безмолвствовали «средние». Им было всё равно. За долгие годы скитаний по людям, они знали на много больше, чем первые и вторые, но молчали. Они участвовали в единственном споре, который мог заинтересовать их — в споре о любви. Средние души утверждали, что в любви женщина получает больше, чем мужчины. Именно в материнстве они находили оправдание этого свойства.