Тринкет
Шрифт:
Все ее внимание было отдано мокрому листку: разгладив, она сжала его, ласково пошептала и подула внутрь. Листик ответил: из соединенных ладоней принцессы появился побег с новыми листочками. Августина прижала его к опоре моста, и молодые усики тут же зацепились за камни. Плеть поползла по выступам наверх, на ходу набирая из сомкнутых рук принцессы силу и жизненные соки, зацепилась за перила, и трижды обернулась вокруг них. Получилась живая лестница.
— Прошу! — побледневшая Августина разняла ладони, приглашая Джорджа подняться первым.
Они карабкался и видел, что принцесса поднимается следом. Ее рыжая голова и красное платье выделялись среди темно-зеленых виноградных плетей.
— Августина? — завертел он головой, выбравшись на мост.
— Я здесь, — прошептали рядом.
Висюльки на браслете принцессы ритмично затряслись — Августина вывалила наружу содержимое своей сумочки. Оно повисло в воздухе. Как игрушки на рождественской ёлке, перед Джорджем раскачивались: серый блестящий кубик, зеркальце, губная помада, хрустальная палочка, массажная щетка для волос, крошечный шелковый кошелек с вензелем «А», белые пилюли, скомканный носовой платок, капли от насморка, завернутая в фольгу подтаявшая шоколадка и, почему-то, серебряный свисток.
Джордж никак не ожидал, что в сумках у волшебных принцесс магические предметы соседствуют с самыми обычными.
— Потеряла пропуск! — сокрушенно прошептала Августина, бросая вещи обратно в сумку.
— Какой ещё пропуск?
— Да во дворец! Волшебный, конечно.
Булыжник рядом с ногой Джорджа перевернулся, и в отверстие со свистом выскочила пика. Он хотел обойти ее, но оказался в окружении целого леса острых пик. Волшебный замок не церемонился с незваными гостями: не имеешь пропуска — сиди в плену смертельного частокола.
— Как неудачно вышло. Я же своими руками его убирала, хотела понадежнее спрятать. И спрятала, и спрятала… Вспомнила! — Августина снова залезла в сумку, ее браслетик глухо зазвенел внутри. — Вот он, в кошельке!
На свет был торопливо извлечена круглая дверная ручка в форме оскаленного грифона. Она пролетела на своих крылышках сквозь острый частокол и прилипла к воротам, как будто всегда там была. Пики медленно убрались обратно в землю, булыжники встали на место. Ворота сразу охнули, осели на петлях — оставалось только повернуть ручку и посильнее толкнуть.
— Волшебство, — потрясенно заметил Джордж.
— Марте и тарте, — прокряхтела Августина, налегая ворота, — Помоги-ка мне толкнуть, все тут заржавело.
За воротами оказались парк с черными фонтанами и статуями, застывшими в скорбных позах. В темноте замок Истмонстер был похож на Лавку Древностей. Даже парадные двери оказались с той же стороны, что в Лавке. Догадка вспыхнула в голове Джорджа и осветила спрятанные в темных углах ответы. Этот замок, он и был Лавкой Древностей, которая распухла, расползлась по окрестностям и превратилась в королевство.
Все эти давно вышедшие из употребления старинные наряды и вещи, брички и омнибусы — Джордж вспомнил их. Собрание повстречавшихся ему абсурдных лиц и эпизодов сразу стало более-менее внятной картиной. Как же он не догадался раньше? — Они были на открытках, продававшихся в Лавке. Археоптериксы появились из отдела окаменелостей, люди — из фотоальбомов столетней давности. Товары Лавки Древностей приобрели цвет и объем, ожили и принялись сочинять каждый свою историю.
Даже картонка, которой обмахивался извозчик на заводной лошадке, оказалась магазинным ценником про 99 фунтов, и про то, что «механизм неисправен».
— Вопрос, — не сдержался Джордж.
— Что такое?
— Почему у вас в королевстве все такое похожее на наш мир? — начал он издалека.
— Тфф, — фыкнула Августина: — Да знаешь ли ты, что не бывает двух дней, даже двух часов похожих. И не найдется на дереве двух одинаковых листьев — со дня сотворения… — со смешком добавила она и продолжила нормальным товарищеским тоном. — Я всегда считала, что ваш мир похож на наш. Не зря мой дедушка любил говорить: всего должно быть по паре.
Джордж подумал: «Как в обувном магазине, что ли?» — и прямодушно сказал: — Ваше королевство — ожившая Лавка Древностей из Бэттлбриджа, я догадался.
Принцесса ничего не ответила.
— Августина? — он посмотрел на плывущий рядом браслет.
«Обиделась», — понял Джордж: — Я только хотел сказать, у вас все такое чудное, — извиняющимся тоном добавил он.
— А мне в вашем мире все кажется странным. Что же ты заметил особенно чудного у нас?
Джордж приготовился называть: перечень удивлений получился бы длинный. Но он решил, что Августина с ним все равно не согласится. Ей представлялся правильным именно ее мир. Все зависит от того, по какую сторону ворот ты родился и вырос, и какое место ты называешь родным, подумал он. Ты навсегда принадлежишь ему, а оно принадлежит тебе. Туда тебя будет тянуть всю жизнь, даже если ты встретишь и полюбишь сотню новых миров.
Джордж вспомнил, как однажды рассматривал в интернете фотографии Земли, сделанные спутником, и при самом большом увеличении нашел Кленовую улицу с темно-красной вереницей крыш и зелеными квадратиками садов, рядом с другим большим изумрудным квадратом — спортивной площадкой их школы. Одна из этих крошечных крыш принадлежала дому Скидморов, и доказательством тому был темный полукруг в саду — пруд для золотых рыбок, построенный отцом.
Когда Джордж снова кликнул мышью, на карте появился центральный Лондон, дворцы с их идеально расчерченными на круги и прочие геометрические фигуры парками.
Джордж кликнул еще, уменьшив масштаб, и увидел затянутое серой паутинкой дорог графство Эссекс, серую Темзу, которая протекала по его территории, чтобы потом, широко разлившись, попасть в море недалеко от Ли-он-Си.
Еще один клик, и еще — к лоскутному одеялу южной Англии присоединились север, Уэльс и Шотландия, а к суше добавилось море.
И на этом благословенном нежно-зеленом острове, обогретом, как батареей отопления, ласковым Гольфстримом, по-прежнему оставалась красная точка — Хорнчёрч, Кленовая улица, тридцать три. Эта точка теперь пульсирует в сердце…