Тристан и Женевьева (Среди роз)
Шрифт:
– Черт возьми!
Тристан побежал вдоль берега, чтобы догнать ее. Ему удалось поравняться с нею, а Женевьева была слишком озабочена, чтобы заметить его. Схватившись за острый край огромного валуна, Тристан, взобрался на него и побежал к Женевьеве.
Она подняла взгляд и, наконец, увидела его. Ее глаза расширились от ужаса и удивления.
– Женевьева, стой на месте!
– Нет, – крикнула она.
– Я не причиню тебе вреда!
Она не поверила ему и прыгнула вниз, надеясь ускользнуть от него, но уже возле самого берега споткнулась и тяжело упала
– Женевьева, черт бы тебя побрал, остановись, куда же ты? Остановись, подожди, я сейчас подойду к тебе.
– Я не могу, я…
Тристан прыгнул на следующий валун и оказался еще ближе к ней. Она обернулась и посмотрела ему в глаза. «Что ты делаешь, Женевьева?» Ее глаза сверкнули словно два алмаза, и Тристан спросил себя, а не слезы ли это? Женевьева крикнула ему в ответ:
– Просто пытаюсь обрести свободу. Я не собираюсь причинять вреда ни себе, ни…
– Стой на месте, где стоишь, никуда…
Она рассмеялась, не дослушав его до конца, и на несколько мгновений в ее глазах мелькнуло чувство превосходства.
«А вот так, милорд, да вы совсем не знаете леди Эденби!»
И тут же она развернулась и побежала, перескакивая с камня на камень. Тристан выругался и, радуясь в душе тому, что был в сапогах, последовал за ней.
Но Женевьева была, пожалуй, проворнее любого дикого зверя. Вскоре она соскочила на песок. Джон, остававшийся внизу, заорал и помчался за ней. Женевьева бежала к скалам, к северу от замка, и когда Тристан посмотрел в направлении ее движения, он увидел большую расщелину, и понял, что она стремиться добежать именно туда.
– Проклятье! – выругался Тристан и побежал, перескакивая через валуны, стремясь подняться выше и настичь Женевьеву, следуя параллельным курсом. У него была единственная надежда – изловить ее, прыгнув сверху. Тристан ринулся вниз и тяжело рухнул прямо на нее. Они оба упали и покатились по песку.
– О! – простонала она, колотя его кулаками и сопротивляясь, так сильно, как никогда прежде.
– Женевьева!
Он схватил ее за тонкие запястья и вытянул руки за голову. Они лежали на песке, и оба тяжело дышали.
Тристан внимательно вгляделся в ее удрученное лицо и сверкающие глаза, и увидел в них отчаяние.
Они все были в песке, налипшем на одежду. Внезапно Тристан громко рассмеялся, а Женевьева тут же разразилась слезами. Он наклонился к ней и нежно поцеловал в губы, не обращая внимания на песок, на Джона, бежавшего к ним. Он снимал губами песок с ее лица, осушал ее слезы и, когда, наконец, оторвался от нее, то снова рассмеялся. Женевьева недоумевающе смотрела на него, и Тристан понял, что она считает его окончательно рехнувшимся. Он отпустил ее и, она немедленно вскочила на ноги и начала пятиться от него, пока не уперлась спиной в скалу, но и тогда, заведя за спину руки и скользя ими по камню, Женевьева боком все отступала и отступала от Тристана, не сводя с него настороженного взгляда.
– Женевьева…
– Держись от меня подальше, Тристан!
Он протянул к ней руку и мягко сказал:
– Женевьева, возьми меня за руку.
– Тристан, ты – сумасшедший!
– Нет, миледи, не сумасшедший, просто мне очень жаль…
– Что? – Женевьева удивленно расширила глаза и застыла. Тристан шагнул к ней, и она уже собиралась попытаться ускользнуть от него, но он вовремя схватил ее за руку и привлек к себе.
Женевьева запрокинула голову и посмотрела на него, полными слез, глазами, в которых читались и усталость, и отчаяние, и недоверие.
– Тристан, ты неправильно понял, сейчас у тебя нет повода ненавидеть меня, или наказывать, или…
– Мне так жаль, Женевьева, пожалуйста, прости меня…
Ее глаза широко раскрылись, но она все еще оставалась напряженной, готовой к любому подвоху.
«А почему бы и нет, – подумал горько Тристан, – ведь она почти совсем не знает меня. Черт бы его побрал, если он отлучится снова, даже, если за ним приедет сам король!»
– Если бы ты позволил мне уйти…
– Я не могу, и ты это знаешь.
– Господи, Тристан, ты так зол, а я… а мне…
– Успокойся, прошу тебя.
Слезы снова брызнули из ее глаз, и в смущении она попыталась проговорить:
– Клянусь, Тристан, я не собиралась убивать…
– Я знаю, Женевьева.
Вдруг Тристан вспомнил о Джоне, который стоял позади него, переминаясь с ноги на ногу. Некоторое время все молчали, Женевьева все еще настороженно смотрела на Тристана. Тяжелые тучи нависали над ними.
– Становится очень холодно, – сказал Джон.
Не сводя с Женевьевы взгляда, Тристан кивнул, не оборачиваясь.
Наклонившись, он поднял ее на руки, и она обвила руками его шею. Они смотрел в глаза друг другу до тех пор, пока Тристан не ступил на тропу.
– Я никогда не перестану стремиться к свободе.
Он не ответил и Женевьева заговорила снова:
– Что… – она судорожно сглотнула, – ты представляешь, куда это нас приведет? Нашему сражению не будет конца.
Какой она была юной! Такой юной и такой несчастной! И… такой прекрасной. На ее ресницах еще блестели капельки слез, а руки доверчиво обвивали его шею.
– А почему бы нам не устроить перемирие, – предложил Тристан.
Женевьева не отводила от него взгляда, и когда они прошли через двор, и когда они входили в дверь. Увидев их, Эдвина вскрикнула и подбежала к ним. Тристан, не останавливаясь, поднялся по лестнице в спальню и широко распахнул дверь.
В камине ярко пылал огонь, и он, не выпуская Женевьеву из рук, сел к очагу, чувствуя, как она вся дрожит от холода и волнения.
Тристан бережно держал ее, пытаясь отогреть теплом своего тела, ощущая быстрое биение ее сердца, с нежностью и жалостью прижимая к груди, словно маленькую озябшую птичку.