Тритон ловит свой хвост
Шрифт:
— То есть вы против храма? — впросил священник. — У вас полно места, у вас гектары леса! Одно небольшое здание — и всем станет хорошо.
— За территорией и не за мои деньги, — отрезал Жогин. — Больше не задерживаю.
— Но храм, — сделал последнюю попытку священник, — это красиво! Красота облагораживает!
— Храм не может быть красив, никакой, — сказал Жогин. — Идите, прошу вас.
Продвинутая автоматика открыла дверь кабинета, в ней показался дюжий охранник.
— Вы совершаете ошибку, — тихо сказал отец Макарий.
— Возможно, — ответил Жогин. — Но это моя ошибка
— Погубите вы свою душу…
— Души нет.
Выпроводив попа, Жогин прошёлся несколько раз по кабинету. Сел за стол, пододвинут папку с отчётами. Договоры, сводки, лицензионные отчисления, патентные споры… Всё это приносило удовлетворение — и деньги, но внутри была странная пустота, какая всегда возникала после разговора с истово верующим. Как можно рассчитывать на жизнь после смерти? Жогин не понимал. Жизнь после смерти — истинный оксюморон, ловушка для легковерных дурачков! Легковерных… Опять это слово — вера. Самое худшее, что может быть в жизни, самое грязное и злое — это боговерие.
Все войны начинались во имя Его.
Как в дерьмо вляпался, честное слово. Хочется верить — тьфу, пропасть! — надеяться, что Оно больше не придёт.
1. Крусибл — театр в Шеффилде, Англия. С 1977-го года там проходит чемпионат мира по снукеру.
Часть четвёртая. Возвращение
Глава 21
Конец всегда стремится к началу, а в ответе содержится вопрос. Тритон из легенды, чтобы познать внешний мир, ловит собственный хвост. Ловит, но никак не может поймать, и мир остаётся непознанным до конца.
Сой Муа не изучил ещё внешний мир, но узнал достаточно, чтобы вернуться. Внешние… Дикари и воры, умыкнувшие у Мира современные технологии. Их успех — случай, их счастье — воровство.
Люди должны забрать своё назад. Это не право, но обязанность.
Сой спешил. Часы под кожей пожирали время, его и тех, кто ждал его на родине.
Сой спешил. Пришлось угнать машину на химическом топливе, одну из тех, которой пользовались Внешние. Пожирая из воздуха кислород, она возвращала назад целую свалку из ядов и грязи. Внешние её не замечали, а Соя мутило от гадливости. Внешние убивали свой Мир, уничтожали его, не думая о будущем. Он должен их остановить. Мир, пусть и не родной, но прекрасный, жаждал спасения.
Пасмурным утром, выйдя из пещеры, Сой пробрался в транспорт, направлявшийся в сторону местного города. В огромном здании среди леса он провёл несколько дней, высматривая, прислушиваясь и вынюхивая. Его никто не заметил, спасибо умным имплантам, зато накопители в жировой клетчатке сохранили достаточно информации.
Теперь он возвращался. По сторонам пустынной дороги вставали зелёные великаны, напомнившие Сою касталии. Они глухо шумели и гнулись от ветра, который гнал по серому небу серые облака, подсвеченные с одной стороны светом местного спутника. Скоро показались горы, и Сой бросил машину и сошёл с дороги в лес. Дальше ехать было нельзя, Внешние охраняли вход в пещеру. Охраняли настолько тщательно, насколько позволяло их примитивное
Ветки стегали его по лицу, свежий ветер раздувал волосы. Темнело, ночь вступала в свои права. На полпути Сой устроил себе короткий привал. На крошечной полянке лёг во мхи, откинув голову, чтобы видеть небо.
Ветер усилился. Он терзал облака, рвал их в клочья — и внезапно разметал в стороны, очистив кусочек неба…
Сой увидел звёзды — и испытал потрясение!
Существу, знающему лишь одно светило, трудно представить себе звёздное небо, его глубину и необъятность. Сой вырос, зная, что пространство вокруг Мира ограничено «желудком Тритона» или гигантским пузырём в толще камня. Пусть даже толща эта не бесконечна, и пусть существует Внешний мир, но понятие о нём умозрительно и абстрактно. Сейчас он увидел настоящую бесконечность…
Она подавляла. Рядом с нею он был даже не песчинкой, а мельчайшей молекулой. Его всё равно что не существовало. На мгновение Сой усомнился, что Внешние — примитивные дикари. Жить, помня о Бездне над головой, трудно, почти невозможно, но Внешние жили. Так ли они просты, как он решил?
Так! Дикость остаётся дикостью, неважно, стиснут ты в скорлупе или растворён в бесконечности. Цивилизованность внутри разумного существа, в его голове, а не вокруг.
Недолгий отдых вернул силы. Часы пожирали время, и Сой припустил быстрее прежнего.
Вокруг пещеры ничего не изменилось. Внешние спали. Часовые у входа не заметили его. Лёгкой тенью Сой проскользнул внутрь, к Окну. Здесь было неожиданно людно. Внешние суетились у странного прибора. Похожий на древнюю пороховую пушку, он был направлен в сторону Мира. Один из Внешних сидел у примитивных расчислителей, пристально всматриваясь в плоский экран. Потом лицо его прояснилось. Внешние оживлённо переговаривались; они только сделали что-то, но что? Сой не стал гадать, всё, что он увидел, легло в накопители. Учёные разберутся.
Маскировка работала великолепно. Внешние ничего не заподозрили, когда он перебрался через Окно. Ладони привычно прилипли к шершавому камню. Перебирая конечностями как паук, Сой устремился к месту, где ждал его «Буках».
Инерциалы скафа дали точное направление на «Лардийскую стрелу», волновой излучатель дал импульс. Корабль отозвался сразу, ближняя к «Букаху» часть границы замерцала. Сработали пороховые заряды, и скаф кинуло к Границе.
…Смерти и возрождения чередовались одно за другим, и возрождений оказалось больше. Сой со стоном втянул в себя застоявшийся, с привкусом металла воздух скафа. Он жив, он почти дома!
«Лардийская стрела» гостеприимно раскрыла перед ним свои шлюзы. Здесь пахло Родиной и пылью, и этот запах был куда вкуснее лесных ароматов Внешнего мира. Он прошёл по пустынным коридорам, заглянул в каюты, постоял в рубке. На экране была Стена, по ней струилась вода. Видимо, несколько недель — или месяцев, кто может сказать, какими путями вода достигла полости? — назад в горах прошёл дождь. Капли падали и сверху, проникали сквозь Границу, вспухали облачками снега. Вот они, будущие кометы и ледяные метеоры…