Триумф Академии
Шрифт:
В эпоху Империи была разработана стандартная процедура предупреждения подобных чрезвычайных ситуаций с помощью «Серых», бюрократов, которые тщательно изучали звездные условия, предсказывали приближающиеся изменения и держали наготове эвакуационный флот. Эта система была столь надежной, что ее остатки действовали до самого конца периода упадка. Именно она помогала эвакуировать население Трентора, когда планета-столица подверглась разграблению.
Впоследствии, в период Междуцарствия, такая помощь была недоступна. Отдельные источники сообщают о том, что в эту долгую эпоху, наполненную насилием, множество маленьких изолированных миров внезапном умолкало, застигнутое врасплох естественными или искусственными катаклизмами. Часто никого не интересовало, что происходит с населением этих миров, пока не становилось слишком поздно.
Даже после того как Академия встала на ноги, потребовалось некоторое время, чтобы комбинация психоисторических факторов сделала возможным отпуск крупных сумм на создание инфраструктуры неотложной помощи гибнущим мирам…
«ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ», 117-е издание, 1054 г. Академической Эры
Глава 1
У Р. Зана Ларрина был вопрос к вождю. — Дэниел, я читал древние записи, относящиеся к эпохе, которая предшествовала времени, когда человечество вырвалось из своего тесного уголка Галактики. Я обнаружил, что в этот период истории большинство государств пыталось защитить своих граждан от распространения опасных идей. На каждом континенте Старой Земли практически в каждую эпоху священнослужители и короли старались искоренять концепции, которые могли испортить народ, из страха, что чуждые влияния дадут корни и приведут к возрастанию греховности, безумию или чему-нибудь еще хуже. Но похоже, что самая блестящая цивилизация из всех — та самая, во время которой были изобретены мы, — полностью отвергла это мировоззрение.
Дэниел Оливо снова стоял на высочайшей вершине Эоса, с которой была хорошо видна яркая галактическая карусель, раскинувшаяся над головой и отражавшаяся в абсолютно гладкой поверхности замерзшего металлического озера. Оба изображения так напоминали друг друга, что было трудно отличить иллюзию от реальности. Впрочем, это не имело значения.
— Ты говоришь об Эпохе Звездных Полетов, — ответил он. — Когда такие люди, как Сьюзен Кельвин и достопочтенный Ву, создали первых роботов, космические корабли и много других чудес. Зан, это была эра беспрецедентной изобретательности. Но ты прав, они стали совершенно по-другому смотреть на проблему распространения вредной информации. Кое-кто называл их подход Принципом Зрелости. Этот подход был основан на представлении о том, что при воспитании детей следует правильно сочетать веру и разумный скептицизм, терпимость и здоровую подозрительность, чтобы в будущем дети могли оценить каждую новую или чуждую идею и использовать ее себе на пользу. Бесполезные или вредные идеи отвергались, а полезные становились частью всеобщей мудрости. Истина переставала быть догмой, ее нужно было заново открывать в безбрежном океане возможностей.
— Звучит заманчиво, Дэниел. Если бы данный метод доказал свою жизненность, это вызвало бы переворот. Сняло бы все ограничения на изучение окружающего мира и развитие человеческого разума… — Зан сделал паузу. — Но скажи мне… Неужели мудрецы той эпохи всерьез верили, что огромное количество людей клюнет на эту удочку?
— Не только верили, но и строили на этом всю систему образования. И в самом деле, какое-то время этот подход оправдывал себя. Люди исправляли ошибки друг друга, устраивая веселые дебаты. Говорят, период, о котором ты упомянул, был чудесным. Я ужасно жалею, что был создан слишком поздно и не успел встретиться со Сьюзен Кельвин и другими великими людьми той эпохи.
— Увы, Дэниел, роботов, созданных так давно, не сохранилось. Ты один из старейших. Но тебя построили через два века после того, как Золотой Век рухнул, уничтоженный бунтами, террором и отчаянием.
Дэниел обернулся и посмотрел на Зана. Несмотря на то что их окружали полный вакуум и радиоактивность, Ларрин выглядел крепким молодым человеком из класса аристократов, одетым так, словно он собрался в туристическую поездку на какую-нибудь буколическую планету, входящую в состав Империи.
— Слишком мягко сказано, Зан. Ко времени моего создания жители Земли уже укрылись от хаоса в огромных стальных городах и забыли о существовании солнечного света. А их двоюродные братья космониты оказались ничем не лучше. Их цивилизации находились в упадке и катились в пропасть. Крах был неминуем. Должно быть, столь радикальный отход от безудержного оптимизма эпохи Сьюзен Кельвин нанес и тем, и другим чудовищную травму.
— А в то время, когда ты работал с детективом Элайджем Бейли, кто-нибудь еще исповедован Принцип Зрелости?
Дэниел покачал головой.
— Эта вера была подорвана и сохранялась лишь в узких кругах нонконформистов и философов. Остальные взяли на вооружение принцип «быть как все и никому не верить». Культуры землян и космонитов объединяло стремление к отказу от открытости ранней Эпохи Звездных Полетов. Обе ветви вернулись к старому мировоззрению, основанному на подозрительности к новым идеям. Они убедились — так же, как сейчас и мы, — что человеческий мозг беззащитен перед вторжением паразитирующих концепций. Как клетка человеческого организма перед вторжением вируса.
— Ирония судьбы. Обе цивилизации были очень похожи, но не сознавали этого.
— Верно, Зан. Но поскольку и та и другая были основаны на подозрительности, они чуть не уничтожили друг друга. Я помню, как мы с Жискаром снова и снова обсуждали эту проблему. В конце концов мы пришли к выводу, что космос безбрежен и вопрос решится сам собой, если человечество оставит тесную колыбель и устремится к звездам. Ему надо рассредоточиться, иначе каждая искра будет вызывать пожар, который в конце концов уничтожит всю расу. Понадобилось принять решительные меры, чтобы заставить их стронуться с места. Но когда Диаспора стала перевешивать, люди заселили Галактику намного быстрее, чем мы ожидали! В эпоху быстрой экспансии они создали множество субкультур… у которых, к нашему разочарованию, вскоре начались трения, переросшие в жестокие маленькие войны. Теперь ты понимаешь, почему единственным решением, согласно Нулевому Закону, было создание новой, единой галактической цивилизации, которая могла установить мир? Намного легче быть терпимым к тем, кто ничем не отличается от тебя.
— Но одной похожести мало! — горячо возразил Зан. — Тебе пришлось изобрести новые способы для того, чтобы заставить их успокоиться!
Дэниел согласился.
— Мы использовали методы, которые Гэри Селдон впоследствии назвал «системами сдерживания», чтобы удержать Галактику от сползания к хаосу. Лучшие из них впервые предложил много лет назад мой друг Жискар. Они сохраняли действенность в течение двух тысяч людских поколений — пока не обветшали. Отсюда наш сегодняшний кризис.
Зан кивнул в знак согласия. Но ему хотелось вернуться к теме опасных идей.
— Я думаю вот о чем… А вдруг у землян и космонитов были серьезные причины бояться загрязнения собственной культуры? В конце концов, что-то заставило миллиарды землян быстро забыть о своей непохожести и вместе укрыться в городах, напоминающих могилы. А разумных солярианцев выбрать поразительный образ жизни — сидеть сложа руки и просить своих слуг-роботов жить вместо них. А вдруг оба синдрома вызваны… какой-то инфекцией?
— Блестящая догадка, Зан. Да, это была особого рода болезнь. Через несколько веков после того, как Жискар помог Элайджу Бейли убедить некоторых землян покинуть их стальные утробы и освоить несколько новых планет, выяснилось, что болезнь мутировала и последовала за ними.
— Я припоминаю, что слышал об этом. Вы с Жискаром были свидетелями странных вещей, творившихся в нескольких колонизованных мирах. Колонисты начинали отчаянно тосковать по дому. Земля превращалась для них в святую икону.
— То была упорная умственная привычка, мешавшая им двигаться вперед. Жискар пришел к выводу, что Нулевой Закон не оставляет нам выбора. Чтобы покончить с этой привычкой и принудить огромные массы людей к эмиграции, нужно было сделать Землю необитаемой. Только это могло заставить человечество начать энергично завоевывать Галактику.