Триумф королевы, или Замуж за палача
Шрифт:
— Спокойно, парни, — махнул рукой амарит, сплевывая на дорожку. — Всё в порядке.
Он прижал пальцы к лопнувшей губе, скривился, демонстративно медленно вынул из кармана белый шелковый платок. Стражи переглянулись в нерешительности, но спорить с королевским фаворитом не стали: если ему кажется нормальным валяться в грязи и собственной крови, то это его дело. Карл растерянно рассматривал сбитые костяшки пальцев. Дыхание его всё еще было хриплым, но пелена нахлынувшей ярости уже спала с глаз.
— Так вот: это был её выбор, — безжалостно продолжил амарит, не делая попыток подняться. —
— Если ты только её тронешь, то…
— Что? — довольно грубо и резко перебил его амарит. — Убьешь меня? Дашь по морде? Пожалуешься королю? Или расскажешь своей драгоценной Сюзанне о том, какой я мерзкий предатель? Правда, не только я.
Карл побледнел и снова стиснул кулаки. Жаньи устроился на земле поудобнее, подался вперед, опершись локтем о колено:
— Ты же не поведал ей о своем участии в деле герцога, верно? Ни ей, ни кому-то другому, — протянул он полувопросительно-полуутвердительно. — Ни о показаниях, ни о нашем соглашении. Интересно, почему. Неужели испугался, что она не оценит подобной заботы?
— Заткнись, — прорычал Карл, вновь подходя ближе. — Вы все не оставили мне выбора.
В этот раз Жаньи успел первым: одним точным ударом в колено он заставил Карла взвыть от боли и пошатнуться. Вторым — прямо в солнечное сплетение — сбил с ног. Секунда, тонкий металлический скрежет — и вот уже Карл оказался прижат к земле, а тонкое лезвие кинжала амарита застыло прямо у его горла.
— О нет, выбор у тебя был, — прошипел Жаньи. — Ты знал о доказательствах, видел признания, читал протоколы допросов герцога и его дочери. Факты, Мейдлиг, а не домыслы и словесные кружева для толпы. Ты знал, что произойдет. И сам выбрал, кто отправится на плаху, а кто получит шанс.
Карл дернулся, на шее проступил тонкий порез, амарит предупреждающе цокнул языком:
— Нет, нет, нет, я еще не договорил, дорогой барон. Где ваши манеры, перебивать так невежливо, — он все-таки отодвинул руку с кинжалом чуть дальше. — В любом случае это уже дело прошлого, а жить надо настоящим и хотя бы немного — будущим. Для непонятливых повторю: не лезьте больше в мои дела. Ками ничего не угрожает, Сюзанна свое получила, как и вы, к слову. Теперь пришло время дать стабильность Лидору. Если считаете по-другому, — он встал, обтер лезвие и сунул кинжал в ножны на поясе за спиной, — вперёд. Бегите к своей хозяйке, как нашкодивший пёс. Лижите ей руки, скулите о том, что у вас не было выбора, и вас заставили. Расскажите, как отправили её отца на плаху — и посмотрим, сколько понимания или благодарности останется в сердце леди Вики.
Карл взвыл и с размаху впечатал кулак в землю. Жаньи бросил окончательно изгаженный платок в грязь, еще раз сплюнул:
— Хотите совет? У вас хорошая должность, отличный доход, незапятнанная, по крайней мере пока, репутация. Не теряйте этого. Женитесь. Вот хоть бы на той смазливенькой дочери казначея, что не дает вам проходу и постоянно заманивает в дом отца. Заведете детишек, сделаете карьеру, будете счастливы. Только не лезьте в игры королевской семьи. Они — не для вас.
И махнув на прощание рукой, амарит побрел в сторону дворца.
Глава 22. Сюзанна
Следующая неделя прошла для меня, словно в тумане. Днем — протоколы, ночью — дурман безумных снов. Прикосновения, полные нежности и обожания. Сухие вопросы дознавателей. Память о поцелуях. Заснеженный лес.
Несколько раз Штрогге пытался завести со мной разговоры, но я не могла заставить себя ухватиться за нить беседы, просто сидела и наблюдала за его жестами, выражением лица, интонациями. Всё пыталась понять, кто же передо мной: человек или существо, сотканное из ветра и клочьев дыма, и насколько нормально вообще чувствовать ту странную связь, что возникла между нами.
В конце концов Макс сдался и отступил, дав мне возможность отыскать ответы самостоятельно. Несколько раз мы вместе с фрои Жеони ходили на обеденную службу, к швее, на рынок. Я улыбалась, слушая рассказы знакомых экономки, с подчеркнутым вниманием рассматривала товары на лотках, вместе с другими женщинами готовила пожертвования для неимущих, но мыслями оставалась слишком далеко.
Даже имея довольно скудные сведения о расследовании, мне удалось воссоздать довольно полную картину произошедшего. К моему несказанному облегчению, нескольких важных имен на страницах протоколов не оказалось. Старые друзья нашей семьи, кое-кто из поверенных отца, мелкая аристократия, заправляющая делами в провинциях, — до них либо не успели добраться, либо посчитали не стоящими внимания. Хорошо. И в страшном сне я не могла бы пожелать кому-то оказаться в подвалах с дознавателями.
Последними в стопке листов оказались допросы членов семьи Гвейстер. Макс, с присущим ему хладнокровием, не попытался оградить меня от правды.
Свои рассказы я не стала перечитывать, а вот ответы отца изучила вдоль и поперек. Для этого, правда, пришлось загнать собственные чувства в самый дальний уголок души. Слишком уж родными и узнаваемыми были фразы, слишком знакомыми — обороты. Иногда я ловила себя на мысли, что буквально слышу голос отца, знаю, какое у него было выражение лица, когда он отвечал на тот или иной вопрос. Приходилось делать ощутимое усилие, чтобы заставить голову запоминать и анализировать, не поддаваясь эмоциям.
Следующим утром я спустилась к мужу в кабинет и тихо постучала. Он тоже был занят — корпел над старинными записями и рисунками, которые, как теперь я уже понимала, изображали очередной десяток вариации магических печатей.
— Входи, — просто предложил он, словно не заметив папки в моих руках. — Голодная? Попросить Жеони принести завтрак сюда?
— Не откажусь.
Он вышел ненадолго, из глубины дома донесся приглушенный разговор. Как только Макс вновь оказался в кресле напротив, я аккуратно положила папку на край стола: