Триумф любви
Шрифт:
Словно зная, что могло так удивить графа, Тина сняла шляпку и бросила ее на пол.
— Посмотрите на меня, — сказала она. — Я вас не подведу. Я не из первых красавиц, но я очень привлекательна, намного привлекательнее, чем большинство девушек. Если бы у меня была красивая одежда и напудренные волосы, вы бы ни за что меня не стали бы стыдиться.
Ее сочные, алые губы задрожали, а на глазах выступили слезы.
— Ваша светлость любили моего отца, — шепотом произнесла она. — Я всегда думала, что вы поможете мне в
Лорд Винчингем поднялся с кресла. Никогда в жизни ему еще не было так трудно о чем-то говорить. Никогда еще у него не было чувства, будто он нарочно убивает что-то прекрасное и беспомощное.
— Вставайте, Тина. — Напряженность его голоса удивила даже его самого. — Мне нужно поговорить с вами, и поговорить серьезно.
Еще с минуту Тина стояла перед графом на коленях, сжав руки и подняв на него глаза. Потом с изяществом, которое лорд Винчингем видел только на сцене, встала на ноги и подошла к камину, откуда он наблюдал за ней.
— Вас что-то беспокоит, — начала она осторожно. — Это же не из-за меня, правда?
— Нет, не из-за вас, — ответил лорд Винчингем и потом добавил: — Вы лишь немного добавили мне хлопот.
— Простите, — незатейливо сказала Тина. — Расскажите мне о них, о ваших хлопотах, о ваших заботах. Может быть, я смогу помочь.
— Вы?
— Я много раз помогала отцу, когда он оказывался в, казалось бы, безвыходном положении. Может быть, я не отличаюсь великим умом, мне учителя так и говорили, но у меня есть воображение и изобретательность. Да, изобретательность, именно так они называли это.
— Чтобы разрешить все мои заботы, понадобится нечто большее, чем обычная изобретательность.
— Моя мама говорила, что одна голова хорошо, а две лучше, — заметила Тина, и из ее уст это прозвучало как величайшая мудрость.
— Ваша мать умерла? — осторожно спросил лорд Винчингем.
Тина кивнула.
— Она умерла задолго до смерти отца. Мне тогда было девять лет. Но я очень хорошо ее помню.
Она замолчала на минуту, лорд Винчингем тоже не произнес ни слова.
— Прошу, давайте не будем говорить обо мне. Я вам все расскажу потом. Давайте поговорим о вас. Что случилось? Что могло вас так расстроить?
— Все очень просто, — отвечал лорд Винчингем. — Я полностью разорился, до последнего пенни. У меня нет денег, но есть долг чести, карточный долг в сто тысяч фунтов, который необходимо вернуть ровно через месяц.
Тина закрыла рот ладонью, чтобы сдержать восклицание ужаса.
— Сто тысяч фунтов! — Она с трудом выговорила эти слова. — Мой отец всегда был в долгах, но никогда не был должен такую сумму.
— Теперь вы знаете правду, — сухо произнес лорд Винчингем. — Теперь вы понимаете, что приехали в самый неподходящий час. Более того, я вряд ли буду в состоянии в дальнейшем оплачивать вашу учебу в школе.
— Неужели вам придется продать все, что у вас есть?
— Почти все, — ответил лорд Винчингем. — Возможно, у меня останется только загородный дом, все равно за него много не дадут. Этот дом придется продать, всю недвижимость в Лондоне тоже. Конюшни в Ньюмаркете — за них можно выручить не слишком много.
— И у вас больше ничего нет?
— Есть картины, но это семейные портреты. Кому нужны изображения чужих предков? Еще есть драгоценности матери. — Произнося эти слова, лорд Винчингем вздохнул. — Я надеялся, что они перейдут моим детям по наследству.
Тина опять села на стул и задумалась. Граф вдруг осознал, насколько в необычную ситуацию он попал. Он только что с легкостью рассказал обо всем этому ребенку, как не отважился бы рассказать никому другому.
Как жаль, думал лорд Винчингем, что он не сможет дать ей денег, чтобы эта малютка могла элегантно одеться и попасть в высшее общество. Она, несомненно, пользовалась бы там большим успехом. У нее, он ясно видел это, были задатки настоящей красавицы. Теперь же ей придется страдать, как и многим другим. И все из-за его безрассудства.
Слишком поздно было думать о тех, кто жил в Винче, о тех, кому он выплачивал небольшие суммы денег. Слишком поздно было вспоминать о тех, кто служил Винчу всю свою жизнь: старике-садовнике, которого граф помнил с детства, старшем конюхе, прожившем в Винче больше сорока лет, дворецком, который когда-то был помощником буфетчика. Как он посмотрит им в глаза, как осмелится сказать им, что ему с ними придется расстаться?
Впервые в своей жизни лорд Винчингем ощутил на себе тяжкий груз ответственности, ответственности за наследство, доставшееся ему от многих поколений его предков. Но теперь было уже слишком поздно.
Граф прошел через комнату и встал у окна. Он смотрел на колышущиеся на ветру нарциссы, на распускающиеся лилии, на бело-розовые крокусы вокруг солнечных часов, но его глаза, казалось, ничего не видели.
— Все это придется продать, — сухо произнес граф. — Все. А потом я уеду отсюда. Не хочу побираться по местам, где я когда-то был завсегдатаем. Не хочу, чтобы надо мной смеялись мои друзья или, еще хуже, утешали меня.
— У вас есть настоящие друзья? — Голос Тины, казалось, проникал в самую душу.
Лорд Винчингем ответил не сразу.
— Если бы ты задала мне этот вопрос вчера, я сказал бы, что у меня их сотни. Но сейчас я уже ни в чем не уверен.
Тина тихо вздохнула, а потом с воодушевлением произнесла:
— У меня есть идея!
— Что за идея? — спросил граф, но не потому, что ему было интересно, а потому, что от него ждали этого вопроса.
— Идите сюда, — ответила девушка. — Я не могу разговаривать с вашим затылком. Я всегда чувствую себя чрезвычайно неловко, когда не вижу лица собеседника.