Триумф нежности
Шрифт:
— Я не хотел тебе говорить, когда ты была в моих объятиях и мы оба были дикими от желания. Я вообще не хотел говорить тебе этого. И все-таки я знал уже с первого взгляда, что прежде, чем уеду, я обязательно скажу тебе…
У Кэти остановилось сердце. Он собирался сказать, что он женат, и она… Она не хочет этого знать! Как больно.
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Пуэрто-Рико.
— Что? — прошептала она.
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Кэти открыла рот, но только лишь спустя несколько минут смогла выговорить:
— Я не могу. У меня здесь
— Нет! — яростно ответил он, повернув голову и обжигая ее взглядом. — Твое место не здесь. Я следил за тобой еще тогда, в барс, и я наблюдал за тобой сегодня вечером. Ты не похожа на этих людей, твое место не здесь.
Он увидел, как от растущего беспокойства у нее расширились глаза, и протянул к ней руки.
— Иди ко мне! — мягко произнес он. — Я хочу, чтобы ты была в моих объятиях.
Слишком ошеломленная, чтобы не повиноваться, Кэти прижалась к нему, положив голову ему на плечо. Он нежно продолжал:
— Ты так непосредственна, ты не похожа на тех людей, которых называешь своими друзьями. Кэти медленно покачала головой:
— Ты не знаешь меня. Ты не можешь серьезно хотеть жениться на мне.
Он коснулся ее подбородка, запрокинул ей голову и улыбнулся, глядя в растерянные голубые глаза.
— Помнишь, ты бросила цветок, который я тебе преподнес, на землю, и я увидел слезы стыда у тебя на глазах. Тогда я узнал тебя всю. Мне тридцать четыре года, и я точно знаю, чего хочу. — Он прильнул к ней в страстном поцелуе. — Стань моей женой, Кэти! — прошептал он.
— Ты не мог бы… не мог бы остаться в Штатах, в Сент-Луисе? Мы бы узнали друг друга получше. Может быть, позже…
— Нет, — ответил он решительно. — Я не могу.
Он встал, и Кэти поднялась с ним вместе.
— Не отвечай мне сейчас. У тебя есть время подумать. — Он взглянул на маленькие часы около лампы. — Уже поздно. Мне нужно переодеться и еще сегодня надо сделать одну работу. Во сколько тебе завтра можно позвонить, чтобы поехать к твоим родителям?
Обескураженная, Кэти назначила ему время.
— Да, мама говорила о барбекю, так что можешь ехать в джинсах.
Когда он ушел, Кэти машинально убрала чашки, выключила лампу и разделась. Наконец она легла и, уставясь в потолок, попыталась разобраться в том, что произошло. Рамон хотел, чтобы она стала его женой и уехала в Пуэрто-Рико! Это абсолютно невозможно, абсолютно. Просто бред какой-то! Она перевернулась на бок, все еще чувствуя его руки, ласкающие ее с неистовой нежностью, его жадный и настойчивый рот. Ни один мужчина не мог заставить ее тело так трепетать. Нет, дело было не в технике, о которой так много болтают, а в силе чувства. Для Рамона естественно всего себя бросать в любовный поток, его сдержанность и надменность скрывают бешеный темперамент, он настоящий мужчина, мужчина-властелин.
«Забавно», — думала Кэти, но ей нравилось, что он подавлял ее. Как тихо он приказал ей: «Подойди, Кэти!»— и заключил в свои объятия. Это пьянящее сочетание властности и нежности! Кэти закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Если Рамон даст ей время на раздумье, возможно ли, чтобы она согласилась стать его женой?
«Конечно же, нет!»— ответил ее разум. Но сердце? Сердце шепнуло: «Может быть».
Почему, удивлялась Кэти, почему она вообще должна думать о замужестве? Ответ был прост — он был в том странном чувстве, которое возникало, когда они смеялись или болтали, как старинные друзья, в непостижимом ощущении, что, невзирая ни на какие логические доводы, они прекрасно подходят друг другу, в том глубоком чувстве, что исходило от него и находило отклик в ее душе. И этот магнетизм, который медленно, но неумолимо притягивал их друг к другу…
И сразу же разум Кэти стал противиться ее эмоциям. Если она настолько глупа, что позволит себе выйти замуж за Рамона, то должна будет жить только на его доходы. А уж этого она себе совсем не могла представить, хотя деньги и не дали ей абсолютного счастья. К тому же он — испанец, привыкший к женскому повиновению. Но несмотря на всю свою властность, он тонок и способен ее понять. Кэти громко застонала, осознав до конца, в какую ловушку она попала. Она закрыла глаза и погрузилась в болезненный, беспокойный сон, в котором логика и чувства продолжали бороться.
Глава 5
Кэти провела следующее утро в мрачных предчувствиях. Появиться у родителей с Рамоном! Над предложением руки и сердца она старалась даже не думать. Неприятностей и без того ожидалось предостаточно. А вдруг они оскорбят его? Маурин явно забыла, что Конелли не всегда были богачами. Лучше сказать — очень постаралась забыть. С родителями дело не так плохо — они вежливы… Да, пока не почуют, что пахнет жареным. А уж если они заметят, что их драгоценная дочка влюблена… Это будет похуже, чем колкости и гримасы Маурин. Кэти поежилась, представляя художественное развитие темы о проходимцах и богатых невестах.
Рамон появился ровно в половине четвертого. Кэти впустила его в квартиру с бодрой улыбкой, которая если и ввела его в заблуждение, то ненадолго. Заключив ее в объятия, он поднял ее подбородок, посмотрел в глаза и сказал с мрачным юмором:
— Кэти, мы не собираемся атаковать неприступную крепость. Мы собираемся только лишь познакомиться с твоей семьей.
Его поцелуй был нежным и утешающим, и когда он ослабил свои объятия, Кэти почему-то почувствовала себя увереннее, и это чувство не ослабевало, пока они не въехали через каменные ворота в загородный клуб «Форест Оакс»и не остановились около дома ее родителей.
Дом с белыми колоннами, окруженный ухоженным газоном, представлял собой величественное сооружение. К парадному подъезду вела широкая дорога. Кэти ожидала, что Рамон восхитится или хотя бы удивится, но он только небрежно скользнул по зданию взглядом, как будто видел тысячу таких, и обошел машину, чтобы помочь ей выйти. Он так ничего и не сказал, пока они не прошли половину пути по аллее, выложенной кирпичом и ведущей к массивным входным дверям. Какой-то бесенок заставил Кэти отвести в сторону взгляд, полный странной насмешки, и спросить: