Триумф воли
Шрифт:
– А за борт немцы точно не полезут, – с уверенностью продолжал Юхо. – Во всяком случае – до утра. А даже если и захотят, все равно ни черта в темноте не разглядят. А мне, ребята, утра бояться нечего! Так что крепите, парни! Да покрепче, понадежнее! Должен уцелеть хоть один подарочек! Чтобы отметить годовщину – нам большего и не надо!
Через десяток минут Юхо крепко обнял мокроволосых товарищей, молча пожал каждому руку и, когда экипаж сошел на берег, негромко скомандовал:
– Отдать швартовы! И прощайте, ребята!
Концы гулко шлепнулись о палубу, рыбак на прощание махнул рукой в непроглядную ночь, запустил двигатель, и кораблик начал осторожно отходить от
Глава 38
Ботик медленно шел в полной темноте. Но как только огни рыбацкого поселка растаяли в туманно-снеговой пелене, Юхо включил всю бортовую иллюминацию, и даже сверх того – зажег небольшой прожектор, которым рыбаки пользуются для ночного лова, и задрал световой столб высоко в небо. В планы рыбака вовсе не входило напороться в темноте на скалу или случайно столкнуться с другим судном.
Потом он стал творить и вовсе непонятное: из небольшого чемоданчика достал две бутылки спиртного и отнес их в рубку. Там он откупорил одну бутылку, расплескал под ноги половину содержимого, сунул початую бутылку в карман куртки, вторую укутал в чистую ветошь и положил рядом со штурвалом. Проделав все это, он снова вернулся на палубу, стал доставать из чемодана пакеты с мусором и аккуратно захламлять им корабль. Он тщательно разбрасывал окурки и поломанные сигареты, совал их в самые укромные уголки, распаковал завернутый в брезент патефон, разбил несколько пластинок, пустых бутылок, обильно окропил весь этот кавардак спиртным, затем растоптал чемоданчик тяжелыми непромокаемыми сапогами, выбросил то, что от него осталось, за борт и вернулся к штурвалу.
Там он вынул из внутреннего кармана карту с тем самым маршрутом, ради которого он двое суток мерз среди норвежских скал, тщательно сверился с маршрутом, потом взял курс на немецкую базу и закрепил штурвал стопором.
Юхо еще раз глянул на столь ценную, но бесполезную теперь бумажку и со словами:
– Рубикон перейден, – сжег ее со вздохом облегчения. Остатки золы он отправил за борт, вместе со своей трубкой, достал из кармана початую бутылку, залпом вылил в глотку ее содержимое, закурив сигаретку, весело гикнул:
– Ну, что, ребята, повеселимся?!
Из небольшой стопки уцелевших пластинок он выбрал песенку Лили Андерсен, завел патефон, и в дикой пустоте черного, бескрайнего моря приятный голос германской Эдит Пиаф запел знаменитую «Лили Марлен»…
– А хорошо, когда перед последним шагом выпадает такая минутка. Море, тишина… Прямо как река в подземное царство. Никто не мешает. Хочешь, друзей вспоминай, а хочешь – с богом пообщайся, – сказал сильно захмелевший Юхо и удивился: – А я, оказывается, был потенциальным алкоголиком! Пью в одиночку, разговариваю сам с собой! Сейчас еще потанцую… – и он действительно встал, приподнял руки и завилял бедрами, неловко переступая своей тяжелой обувью, словно кружился в медленном танце с невидимой партнершей.
– Скоро все будет по-другому, – тихо прошептал он с мягкой улыбкой, продолжая кружиться по палубе. – Как и раньше. Только я за эти годы, наверное, совсем разучился танцевать и буду постоянно оттаптывать тебе ноги. Ты уж надень туфли потолще, но на каблучке, мне очень нравится, когда ты ходишь на каблучках, и, пожалуйста, не сердись за то, что я стал таким неуклюжим. Я тут почти на четыре года поселился в Норвегии, стал рыбаком. Да-да! Рыбаком. Ходил в море, ловил рыбу, коптил, солил ее, жарил. Да-да, я знаю – ты всегда хотела, чтобы я стал офицером американского флота, а я и тогда, когда мы только познакомились, уже им был – только офицером военно-морской разведки. Ты об этом не знала, а я не успел тебе сказать. Я только вышел за сигаретами…
Песня закончилась.
– Сейчас, – Юхо попросил невидимую даму подождать, внимательно осмотрел море, сбегал в рубку, откупорил и отпил из второй бутылки, затем выскочил на палубу, еще раз поставил ту же мелодию и, когда музыка зазвучала вновь, вернулся к покинутой женщине:
– Извини, любимая, в этом ресторане совершенно дикие порядки: пока не сунешь десятку – ни за что не станут играть приличную мелодию, а будут специально терзать слух какой-нибудь пошлятиной. Что ты говоришь? Да я и сам не ожидал, что я скрытый алкоголик! Но клянусь тебе, сегодня – это в первый и в последний раз! Просто очень уж у меня сейчас спокойно и хорошо на душе: море, плавучий ресторан, ты, я и вечность… Конечно, я романтик! А ты разве не знала? Ты вышла замуж за романтичного офицера морской разведки! Почему же – так не бывает? Вот видишь, я же есть, значит – бывает! И вообще здесь очень красиво, сама природа настолько прекрасна, что просто невозможно не заболеть романтикой. Когда-нибудь я обязательно покажу тебе эту страну. Сверху она, должно быть, еще прекраснее. Ты знаешь, любимый тобою Григ каждое лето переселялся в маленький одинокий домик на берегу глубокого фьорда, садился в нем за пианино и, глядя на сверкающий гребень ледника, писал свою бессмертную музыку.
Любимая, очень хочется курить. Я понимаю, что неприлично это делать, когда танцуешь с дамой, но ведь здесь, кроме нас с тобой, никого нет, никто не осудит. Ты не будешь возражать, если я закурю? Это – последний раз. Клянусь тебе, любимая, что больше я никогда, ни за что в жизни не оставлю тебя одну и не стану выходить за сигаретами. Я бросаю курить!
Одинокий кораблик яркой точкой медленно двигался среди просторов бескрайнего, невидимого моря, среди кромешной, затуманенной темноты. В луче прожектора беспорядочно метались крупные белые хлопья мокрого снега, неподражаемая Лили Андерсен сладкозвучно и негромко, словно сирена Одиссею, пела свою проникновенную песню, а на палубе неуклюже танцевал высокий и стройный мужчина, в рыбацкой куртке, толстом шерстяном свитере и ватных штанах, заправленных в высокие непромокаемые сапоги…
– Ну, вот и все, любимая, до скорой встречи, – ласково и печально попрощался Юхо с невидимой женщиной, услышав, как где-то впереди, прямо по курсу, несколько раз настойчиво гавкнул ревун.
Глава 39
В дверь каюты робко, но настойчиво постучали, и из-за нее послышался извиняющийся голос:
– Герр капитан, на нашем траверзе – рыбацкое судно.
– Входи, Дитрих, – разрешил командир, и в узкую каюту сторожевого корабля протиснулся вахтенный, с воспаленными от частой бессонницы глазами. – Что там случилось?
– Какое-то суденышко держит курс прямо на объект, – доложил офицер, – на все море орет «Лили Марлен», а на палубе танцует какой-то сумасшедший!
– О, майн готт, – устало выдохнул командир, – только сумасшедших нам не хватало… – Он грузно поднялся из-за стола и стал натягивать китель. – Идите на мостик, Дитрих, я сейчас поднимусь. Посмотрим, что там еще за Нептуновы проделки.
Командир привел себя в порядок и через минуту был на месте. В нескольких кабельтовых действительно покачивался на волнах рыбацкий ботик, со всеми включенными огнями, с поднятыми, непонятного вида, флагами расцвечивания, со всякими тряпками и безделушками, притороченными в самых разных местах. Однако музыка не играла, и никакого сумасшедшего на палубе не было.