Тривейн
Шрифт:
– Именно так, сэр. И откровенно сказал вам об этом... Вы установили максимальный капитал, необходимый «Дженис индастриз», считая его достаточным для того, чтобы восполнять потребность в рабочей силе. Так вы получили поддержку и рабочих и администрации, обеспечив себе победу на выборах...
– Разве это плохо?
– Это не что иное, как политические манипуляции, они обошлись налогоплательщикам в кругленькую сумму. Разве не так? Да, должен сказать, это плохо.
– Что ж, вы, богатые святоши, любите образные выражения! А известно ли вам, что думают на этот счет те тысячи семей, которые я представляю? Знаете ли вы, что в некоторых областях безработица достигала тринадцати процентов? А они –
Тривейн повернулся на этот добродушный смех и увидел, что глаза Армбрастера не смеялись. Напротив, в них была настороженность, которая появилась еще в коридоре сената, и сейчас она, казалось, усилилась.
– Другими словами, я смешон, потому что не признаю в ваших действиях ни мудрой политики, ни здоровой экономики. Не вижу особого смысла и с точки зрения обороны.
– Вы чертовски правы, черт знает как правы, молодой человек!
– Это, конечно, проблема приоритетов? Избиратели... Чрезвычайное положение...
– Это уже почти стихи...
– Подобное происходит каждый день, хотите сказать?
– Это делается сотни раз на дню, и вы это знаете так же хорошо, как я. В Белом доме, в сенате, в каждом агентстве Вашингтона! Как по-вашему, для чего мы существуем в этом городе?
– С такими огромными суммами денег?
– Определение весьма смутное...
– А контракты на сотни миллионов долларов – смутное определение?
– К чему вы клоните? Ваши речи – это речи десятилетнего ребенка!
– Только один вопрос, сенатор... Сколько подобных сделок, прикрытых политическим славословием, проводит «Дженис индастриз» по всей стране?
Митчелл Армбрастер резко остановился. Они стояли на небольшом деревянном мостике, перекинутом через один из многочисленных ручьев, протекающих по Рок-Крик-парку. Опершись о дубовые перила, сенатор молча смотрел на бегущую внизу воду. Затем вынул изо рта трубку и постучал ею о дерево.
– Значит, именно из-за этого вы и прилетели сюда... – спокойно констатировал он.
– Да.
– Понятно... Но почему именно я, Тривейн?
– Потому что мне нужны реальные связи. Откровенно говоря, сенатор, мне бы самому хотелось, чтобы на вашем месте был кто-нибудь другой. Но у меня нет времени...
– Время имеет значение?
– Да...
– Но я всего лишь винтик... Стараюсь удержаться в политике, а значит, могу представить точку зрения, которая весьма успешно скрывается...
– Расскажите мне все.
Армбрастер медленно достал из кармана табак и принялся набивать трубку. Он несколько раз взглянул на Тривейна, и взгляд его был изучающим, полным сомнения. Набив трубку, закурил и, облокотившись о перила, сказал:
– О чем рассказывать? Вы вступаете в организацию, прекрасно понимая правила игры... И по мере того, как поднимаетесь по служебной лестнице, все чаще выясняется, что кое-что приходится обходить. В противном случае вы никогда не увидите результатов своей работы. Если вы ею увлечены, я имею в виду увлечены страстно, то буквально заболеваете: сомневаетесь в собственных способностях, в своем гражданском мужестве. Однажды вы начинаете ощущать себя евнухом... Но проходит какое-то время, и вам тонко намекают, что есть иные пути к успеху. При этом, естественно, добавляют, – опять же тонко, – что для этого нужно-то всего-навсего заткнуть ваш толстый либеральный рот! Хватит, мол, уводить людей в сторону вашей риторикой... Потом советуют быть гибче, уметь приспособляться... Усваиваются подобные
Армбрастер устало замолчал. Похоже, его утомила собственная логика, как видно не дающая покоя его голове. Однако следовало расшевелить этого человека, чтобы он дал ответ на интересующий Тривейна вопрос.
– Ну а что все-таки с «Дженис индастриз»?
– "Дженис индастриз" и есть этот чертов ключ! – Армбрастер поднял голову и посмотрел на Энди. – Своего рода огромная воронка, которая втягивает в себя все, это всем известно... Не знаю, что еще сказать... Представьте себе огромный бассейн, который мы постоянно наполняем, он не пересыхает! Вы спрашиваете, что такое «Дженис индастриз», Тривейн? Хорошо, я вам отвечу. Это, если вам так интересно, отец и мать, родина, либералы, консерваторы, республиканцы, демократы и – Господи помоги! – коммуны – все, что хотите, в одном лице! Но и это еще не все. «Дженис индастриз» – удовлетворение амбиций любого политика... Но самое странное, что она делает доброе дело. Вот ведь что замечательно!
– Едва ли поэтому вы приняли ее предложение, сенатор!
– Конечно нет, молодой человек! Но мне осталось всего два года, а потом я уйду... Мне стукнет шестьдесят девять, с меня достаточно... Буду бездельничать и удивляться...
– Тому, что вытворяет руководство «Дженис»?
– Возможно. Почему бы и нет? Прислонившись спиной к перилам. Тривейн достал из кармана сигарету, и Армбрастер дал ему прикурить.
– Благодарю вас... А что бы вы посоветовали мне, сенатор?
– Оставить «Дженис» в покое... Охотьтесь за спекулянтами, что, собственно, и надлежит делать вашему подкомитету, и не лезьте к «Дженис». Да, там много злоупотреблений, но они работают, Тривейн, и работают хорошо... К тому же за ними и так уже наблюдают и проверяют.
Теперь очередь смеяться была за Тривейном, что он и сделал. Громко и вызывающе.
– А проверить их сложно, потому что «Дженис» представляет собой чертовски большой и сложный механизм, я бы даже сказал, чересчур сложный. И вы так же хорошо знаете это, как я знаю о том, что происходит в каждой конторе Вашингтона! Одним словом, вершины мне не достичь... «Дженис индастриз», этот «водный бассейн», стала пятьдесят первым штатом Америки, и все остальные штаты ей подчиняются!
– Вы преувеличиваете...
– Нисколько, просто четко понимаю, с чем мы имеем дело... У «Дженис» нет ни конституции, ни двухпартийной системы, ни системы сдерживания и противовесов. Хотелось бы мне узнать, сенатор, кто же там правит бал? Кто короли, управляющие столь огромным королевством? Общие структуры меня не интересуют...
– Никого, кроме администрации, я не знаю...
– Какой администрации, сенатор? С некоторыми я встречался – даже с теми, кто имеет отношение к финансам... С Годдардом, к примеру... Но это все не то!
– Есть совет директоров...
– Совет директоров? Бросьте! Они лишь раскладывают на обеденном столе карты.
– Большего я сказать не могу. Заметьте, не «не хочу», а «не могу»...
– Кто выступает от имени «Дженис» в сенате?
– О Господи, очень многие! Ее представители входят з дюжину комитетов, но больше всего их в лобби, которое ведает самолетостроением...
– Арон Грин?
– Конечно, я встречал Грина, но не могу сказать, что хорошо его знаю...
– Может быть, он и есть самая важная персона?