Тривейн
Шрифт:
– Не думаю. Хотя гарантий дать не могу... Он идет по лезвию бритвы, по крайней мере, сейчас. Я сообщил ему, что всем доволен, думаю, он мне поверил. Я также заметил, что был бы счастлив, если бы о нашей встрече не знал никто: если в игру будут втянуты другие, особенно из руководства «Дженис», мне придется провести куда больше времени в Пасадене... По-моему, он не проговорится!
– Что ж, с Маноло разобрались... Что у нас о Джемисоне и Хьюстоне, Майкл?
Казалось, Райен колеблется. Наконец он взял со столика
– Я думал, – проговорил он наконец, – как бы лучше рассказать вам о том, что мне удалось узнать... Слушая Алана, я ловил себя на мысли, что киваю и поддакиваю: «Все правильно, точно так же должен говорить и я!» И знаете почему? – Райен обвел взглядом присутствующих. – Да потому, что у меня создалось впечатление, будто он говорил о Хьюстоне! А возможно, заодно, и о Пало-Альто, Детройте, Оук-Ридже, о двадцати других компаниях и лабораториях, принадлежащих «Дженис» по всей стране! Только вместо слов «рынки рабочей силы» нужно говорить «научные общества»...
Майкл Райен прилетел в Хьюстон на самолете Дуга Пейса. Проверив принадлежащие «Дженис» лаборатории, встретился в яхт-клубе на Галвестон-Бей с Ральфом Джемисоном, специалистом по металлургии. Это было в Метан-Пойнте, в гавани нефтяного Техаса, на юго-западе Ривьеры. Райен устроил великолепную вечеринку, в которой Ральф с удовольствием принял участие. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: ведь они подружились еще при совместной работе в фирме «Локхид». Открытые и веселые, оба любили приятно провести время и отведать доброго ликера. Оба отличные были парни!
Вечеринка затянулась до утра. И все это время – Райен не мог не заметить – его приятель всячески избегал вопросов, связанных с проектами для «Дженис». Подобная скрытность вызвала некоторую натянутость. В самом деле, почему бы aaoi специалистам высокого класса, какими оба являлись, не поговорить о том, что их обоих волнует?
– И вот тогда меня осенило, Энди! – сказал Майкл Райен, прерывая свое повествование. – Я решил предложить Ральфу работу!
– Интересно, где и в каком качестве? – улыбнулся Тривейн.
– Да, черт побери, какая разница? Мы достаточно с ним выпили – он, правда, больше, чем я, должен заметить... Я сказал ему, что представляю компанию, которая находится в затруднительном положении, и что мы в нем нуждаемся. Собственно, для этого я к нему и приехал. И три или даже четыре раза повторил, что, надеюсь, он покинет «Дженис»...
– А вас не пугало, – заметил Мартин, – что в своих обещаниях вы зашли слишком далеко? Вдруг бы он принял ваше предложение?
На какое-то мгновенье опустив глаза, Райен снова поднял их на Тривейна, и тот не мог не заметить в них легкой грусти.
– Я прекрасно знал, что он не сделает этого, – поднял взгляд Майкл. – Вернее, не сможет сделать...
Ральф
Райен слушал его со все возрастающим раздражением, пока Джемисон, казалось бы, вне всякой связи с тем, что только что говорил, не заметил: «Ты не можешь попять! „Дженис“ позаботилась о нас! Обо всех нас!»
– Позаботилась? – переспросил Тривейн. – Обо всех? Что он имел в виду, Майкл?
– Вот я и постарался это выяснить... И я выяснил. Энди, хотя Ральф не позволил себе никаких откровений, кроме одного. Так вот, вся интеллектуальная элита, особенно в лабораториях и проектных бюро, оплачивается грязными, подпольными деньгами!
– Под сукном, полагаю, есть другие, более точные описания, – сказал Алан Мартин.
– Да, – ответил Райен. – И не по каким-то мелким счетам, нет. Довольно крупные деньги, выплаченные, как правило, за границей, идут прямо в Цюрих и Берн, на зашифрованные счета!
– Неучтенные доходы... – протянул Мартин.
– Причем такие, за которыми невозможно уследить: ведь никто не кричит об обмане! – добавил Сэм Викарсон. – А Швейцария, как известно, не признает законов о налогах, которые существуют в других странах.
– И все это началось уже давно, насколько я мог понять, – продолжал Райен. – «Дженис» сначала изучает будущего сотрудника, его возможности, и... начинается любовь! Что там говорить, они умеют проверять людей, выискивают их слабости – так, во всяком случае, говорил Ральф. Ну а когда находят, начинают обрабатывать: в ход идут, например, всевозможные премии – естественно, из этих самых неучтенных денег. Через десять – пятнадцать лет сотрудник сколачивает себе кругленькую сумму в сто – сто пятьдесят тысяч где-нибудь в Швейцарии. Все так привлекательно!
– Понятно. Человек попадает в полную зависимость от «Дженис индастриз», – подытожил Тривейн. – Ведь это самый настоящий сговор! Сотрудник делает все, что требует от него компания, иначе судьба его будет печальна. И вот что я думаю: оплата осуществляется, скорее всего, через посредников...
– Именно так!
– Ну, а по самому грубому подсчету, Майкл, сколько может быть в «Дженис» таких Ральфов Джемисонов? – спросил Тривейн.
– У компании сотня организаций – головных и филиалов, как, скажем, те же хьюстонские лаборатории... Так что таких Ральфов может быть от семи сотен до тысячи...