Трижды преданный
Шрифт:
Олег вытянулся на койке и стал смотреть в потолок. Думал уже, два с половиной года думал, устал, озверел, сил не осталось. Поговорить… О чем с Наташкой говорить, когда она все сама решила: аборт сделала, уехала куда-то. Замужем, поди, давно, других детей завела от другого мужика. Или мужиков.
– Я бы на твоем месте не парился, – продолжал сосед, – подумаешь, рожу уроду начистил. Молодец, кстати, уважаю. Ты служил, вижу? И спортом занимался? Реакция у тебя что надо.
– Да, – нехотя отозвался Олег, – полтора года. А «рукопашку» в институте пришлось бросить. А ты тоже служил? – спросил он, припоминая железный захват, что недавно едва не сломал
– Ага, – равнодушно отозвался сосед, – сначала, как и ты, срочную, потом «контрабасом» пять лет.
– Где? – не удержался Олег. Боль прошла, и любопытство взяло верх – где это таких навыков его оппонент нахватался? Но тот откровенничать не спешил:
– Да так, в разных… декорациях, тебе неинтересно будет. Комиссовали по ранению, пенсию получаю. Вернее, получал.
– А сюда как попал? – спросил Олег, и ответ получил уже развернутый.
– В кабаке подрался, – улыбнулся сосед, – как и ты, физиономию одному козлу малость попортил, нос ему сломал и еще по мелочи, причинил, так сказать, потерпевшему повреждения средней тяжести. Три с половиной года дали, полтора прошло, немного осталось.
Помолчали, думая каждый о своем. Слова соседа разбередили давно угасшую, казалось, боль и обиду, и Олег смотрел на тот день точно со стороны, видел и себя, и Наташку, и тех троих, что окружили тогда его машину. И, черт возьми, что-то здесь было не так, но что именно… Он снова злился на себя, не понимая, что именно ему не нравится, зато понимал, что еще десятка полтора бессонных ночей он себе обеспечил. Вернее, не он, а этот, с седыми висками, что сидит напротив и снова говорит что-то нудным учительским голосом:
– В общем, ты в голову не бери. Года через два выйдешь по УДО, вернешься домой и со своей крошкой по душам потолкуешь, заодно и с Чирковым этим…
– Да пошел он! – вырвалось у Олега. – На кой черт он мне сдался? Сдохнет – я ему на могилу плюну, а говорить мне с ним не о чем…
Сосед промолчал, стараясь скрыть свое удивление, но Олегу на Чиркова реально было плевать. Ну, в самом деле, не искать же этого поганого следака в городе, не бить же ему морду. Даже если и набить – что изменится? Время назад не отмотать, семь лет есть семь лет, и если даже выпустят по УДО через два года, пройдет пять, а это почти все равно. Да Чирков этот, поди, давно куда-нибудь из города свалил, не гоняться же за ним всю жизнь, надо и о себе подумать…
– Делать что будешь? – негромко спросил сосед и вдруг, ухмыльнувшись, произнес: – Я – Роман Мороков. Зови Морок, я так привык, с армии кличка прицепилась.
Олег тоже назвался, сел на койке, скрестив ноги, и ответил:
– Не знаю. Отец умер, квартиру продал, дачу тоже, все деньги на адвокатов ушли и на лечение. Я халупу, что после отца осталась, продам и уеду.
Морок застучал пальцами по столу, уставился на решетку под потолком. Помолчал и нехотя проговорил:
– Мне тоже возвращаться некуда. Сирота я, родни нет. После детдома мне квартиру дали, а я ее на комнату сменял, с доплатой, машину хотел купить, но не сложилось. Жил в коммуналке, соседи – алкоголичка, тихая, правда, наркоман и полтора десятка гастарбайтеров. Баба пьет, не просыхая, парень колется и друзей таких же водит, «черные» два раза чуть квартиру не сожгли, когда плов варили, я еле огонь залить успел, а потом переловил их по одиночке и объяснил, что у нас люди по-другому живут. Так и эту помойку бывшая моя оттяпала, развелась со мной заочно и выписала, когда я сюда угодил. Так что я теперь будто в детство золотое вернулся – опять бездомный. Папашка мой тогда квартирку поджег, чертей из нее выкуривая, они вместе с мамкой и сгорели, а я у приятеля ночевал…
Замолчали, смотрели, кто в потолок, кто в стенку, и думали каждый о своем. Из коридора доносились голоса и ругань охранников, гремели двери и ключи в замках, хлопнул и их «глазок», но сразу закрылся. Накатила дрема, липкая, густая, Олег гнал ее, но она была сильнее. И уже на грани забытья и реальности он услышал:
– Можно вместе уехать, если хочешь.
– Куда? – встрепенулся Олег.
– На месторождение завербоваться, – сказал Морок, – газ или нефть, там разберемся. Там нашего брата полно, люди всегда нужны, я узнавал.
– А кем? – Олег приподнялся на локте, внимательно посмотрел на Морока. – Кем работать?
– Да без разницы, – отмахнулся тот, – можно сварщиком или водителем. У тебя права есть?
– Есть, на легковушку только…
– Плевать, переучишься, – отозвался Морок и продолжил, словно о деле, давно решенном: – Общагу дадут, спецуху, кормежка за счет конторы. Только климат – дрянь, и ночь по полгода… И всегда холодно, а я мороз ненавижу…
И на мороз, и на климат, вкупе с полярной ночью, Олегу было наплевать. Ну и что, и в Сибири люди живут, и неплохо. Главное – подальше от пустого, чужого почти дома, города, людей. Как все просто, оказывается, а он полгода голову ломал – куда после колонии податься. Все решаемо, осталось лишь выйти отсюда.
– Поеду, – решительно проговорил Олег, – квартиру, машину продам и поеду.
– Там контракт подписывать надо, – предупредил Морок, – лет на пять сразу.
– Подпишу.
Они снова замолчали, и Олег уже всерьез прикидывал, сколько можно просить за квартиру, сколько – за старую, но еще на ходу «Тойоту». И за гараж заодно, его отец продать не успел, оставил сыну клочки былого богатого наследства. Или квартиру не продавать, а сдать, чтоб было куда вернуться? «Нет, черт с ней», – Олег аж передернулся, представив, как возвращается в свой город, идет по знакомым улицам, встречает людей из прошлого, как они делают вид, что не узнают его, как встречает Наташку… Да и пусть ее, отболело, прошло, умерло – как хотите, назовите, а возвращаться ему не с руки. У него будет другая жизнь, не хуже и не лучше прежней, а просто другая…
– Ты уж извини, что я тебе в рожу дал, – улыбнулся Морок, – это чтобы в драку поверили, так проще. Я подумал – найдут тебя с петлей на шее, откачают и впишут в личное дело склонность к суициду, а это как клеймо на всю оставшуюся. Если что, вмиг в «дурку» закатают, обколют психотропами, и будешь ты как овощ всем улыбаться и под себя ходить. Оно тебе надо?
«Не надо», – подумал Олег, а вслух сказал:
– Ничего, я тоже хорош. Проехали. И… спасибо.
– Да пожалуйста. Обращайтесь, если что, – фыркнул Морок, отвернулся к стенке и через несколько минут негромко захрапел.
В камере было темно, из-за оконной решетки на пол падали желтые и белые пятна света, мельтешили по столу, койкам, двери. Олег следил за ними и слышал, как шумит лес, будто видел перед собой мощные вековые ели с огромными бурыми стволами и тяжелыми лапами, они качаются над головой, и с них капает не вода, а смола, тягучая, теплая, от нее приятно пахнет и клонит в сон. Ледяной комок внутри растаял, распустился, точно клубок на нитки, и пропал, стало спокойно и легко, как, заплутав в глухой чаще и вконец обессилев, вдруг видишь впереди просвет.