Трижды преданный
Шрифт:
– Забудь, – посоветовал Олег, – это она тебя напугать хотела.
Морок пробурчал что-то нелестное в адрес Марианны, а Олег думал только об одном: две недели – это очень долго, а деваться некуда, придется ждать, и нет хуже на свете занятия, чем сидеть без дела и считать дни.
– Зато отдохнем, – сказал Морок, ставя машину напротив подъезда, – отоспимся. Все к лучшему…
И, действительно, сразу завалился спать. Олег немного послонялся по квартире, поставил чайник, потом налил себе большую чашку и сидел в одиночестве и тишине, глядя, как над кружкой поднимается дымок. Насчет «спать» он с Мороком был категорически не согласен, больше того, невесть откуда взялось и крепло желание немедленно убраться из квартиры. Не то чтобы боялся прямого «вторжения», напрягало другое – ему не дадут закончить, оборвут на полпути, остановят. Осипов наверняка одними угрозами не отделается, его мамочка, поди, уже всю полицию на ноги поставила, хотя запись – это как поводок, и Осипова он держит крепко, если видео всплывет, мало никому не покажется. А Чирковой он своего имени не назвал, но выяснить это ее муженек сможет легко…
Мысли безостановочно крутились в голове, порождая бесконечные цепочки возможностей и прогнозов будущих событий, Олег устал от них и в конце концов сдался. «Морок прав, надо поспать». Он допил остывший чай, посидел еще немного в пустой холодной кухне и пошел на свой диван. В тишине и заполнивших холодную комнату сумерках уснул мгновенно, а вскочил от резкого звука – кто-то трезвонил в дверь. Жал на кнопку изо всех сил, да еще стучал по створке, и довольно сильно. Олег вмиг оказался у двери, посмотрел в глазок. Тьма кромешная, лампочка то ли сгорела, то ли вывернули ее соседи, а трезвон не прекращался. Морок не показывался, будто ничего не слышал. Олег помедлил еще немного и открыл дверь – будь что будет.
И хоть догадывался, кого именно там увидит, но все ж неприятно екнуло сердце – на площадке стояла Наташка. Перепуганная, растрепанная, глаза на мокром месте, но увидела Олега и тут же облегченно вздохнула.
– Привет! – как ни в чем не бывало шагнула она в квартиру. – Я думала, что-то случилось.
Олег не двинулся с места. Наташка остановилась, недоуменно посмотрела на него и тут же попятилась. Оступилась, привалилась к стенке плечом и тихо спросила:
– В чем дело? Что-то случилось?
– Ты зачем пришла? – грубо перебил ее Олег. Улегшаяся было злость поднялась с новой силой, он пока сдерживал ее, но чувствовал, что надолго его не хватит. Хоть и понимал, что с Наташкой придется поговорить напоследок, но не думал, что этот момент наступит так скоро. Хотя какое там скоро – три дня прошло, как они виделись в последний раз.
– Ты ушел, пропал, на звонки не отвечаешь, – шепотом говорила Наташка, – я волновалась, думала…
– Что ты думала? – снова оборвал ее Олег. А сам даже отступил назад, чтобы не ударить эту дрянь. Некстати вспомнился Осипов, как он ползал на снегу, как плевался кровью и что-то там мычал насчет полиции. Представил себе Наташку и Осипова вместе, скривился – славная парочка, чего уж там… Надо же, какая честь – бросила сынка банкирши и на Покровского переметнулась…
– Олег… Что с тобой? – Наташка подошла к нему, коснулась пальцами его щеки.
Он отшатнулся, оттолкнул ее руку:
– Осипов тебе привет просил передать.
Наташка так и застыла с поднятой рукой, уставилась на Олега с глупым видом:
– Кто? Я не знаю….
– Не прикидывайся! Осипов – это сын ИО председателя правления вашего банка. Какую должность она тебе обещала?
Наташка зачем-то пригладила волосы, потом сжала кулаки, прижала их к груди, подошла к Олегу:
– Олег, о чем ты? Какой Осипов, какой председатель?..
А сама кое-как успела погасить паскудную скользкую улыбочку, сделала вид, что вот-вот заплачет, ну, в точности, как обиженный ребенок, и Олег не выдержал. Врет, сучка, врет, как дышит, и отпирается до последнего, хоть и понимает, что попалась. Какая же дрянь, Господи, ну, почему он раньше этого не замечал?
– Не прикидывайся. – Он подошел к ней вплотную, и Наташка попятилась назад. – Не ври мне, гадина! Ты встречалась с ним прошлым летом и предлагала начать все с начала. Не было, скажешь?
Последние слова он, не сдержавшись, чуть не выкрикнул. Наташка отшатнулась, ухватилась за перила и вдруг разрыдалась громко и некрасиво, лицо ее перекосилось, она словно постарела сразу лет на пять.
– Олег, прости меня, я думала, ты уже не вернешься… Ты не писал мне, не звонил…
– Еще скажи, что ждала меня, дрянь. Ребенок-то хоть мой был или от Осипова?
– Да, да, – встрепенулась Наташка, – твой, не сомневайся, я точно знаю…
И осеклась, поняла, что не просто глупость сморозила, а приговор себе подписала. Спустилась на одну ступеньку вниз и выставила руку перед собой, точно защищаясь. В подъезде стало совсем темно – не иначе, фонарь на улице отключился, Олег почти ничего не видел перед собой, только смутные очертания ее фигуры, и все, а лицо как туманом заволокло.
– Ну, ты и сука, – глухо сказал он. – Отец тебя насквозь видел, а я, дурак, не разглядел. Еще раз тут увижу…
И сам не понял, что произошло: то ли он толкнул Наташку, то ли та сама, испугавшись, полетела с лестницы. Грохот раздался неимоверный, за ним крик, потом в глаза ударил свет.
– Тихо, тихо, – услышал он голос Морока, – ты что, хватит!
Приятель втолкнул Олега в коридор, а сам выскочил на площадку. Захлопали двери, послышались голоса – говорил в основном Морок, предлагал соседям вернуться по своим норам и не высовываться. Потом все стихло, доносился только плач, но вскоре и он стих. Морок вернулся и стал быстро одеваться.
– Пойду, провожу ее, – бормотал он, застегивая куртку, – она сама идти не может, ногу подвернула.
Шевельнулось внутри что-то вроде жалости и стыда, но оба чувства моментально испарились. Грохнула дверь, голоса в подъезде затихли, Олег снова лег на диван и с минуту глядел в потолок. Злость не отпускала, в голове точно осиный рой гудел, генерировал зачем-то мысли и слова, которые Наташка явно заслужила, да поздно было. И отвращение к самому себе не давало покоя, и вина перед отцом, и много еще чего, забытого, казалось, всколыхнулось разом, напомнило о себе, взяло за горло. Оставаться с этим наедине стало невозможно, Олег быстро оделся, закрыл квартиру и побежал по лестнице вниз.
Во дворе постоял немного, глядя на помятую в схватке с «Шевроле» машину, но решил пройтись пешком. И пошел, не оглядываясь, прочь от дома, по чужим дворам, мимо чужих окон, шел, не глядя по сторонам, а только вперед, будто хотел рассмотреть там нечто, что поможет ему забыться. Адская смесь из отчаяния, злобы и стыда гнала дальше, подстегивала, не давала остановиться, и Олег шел, сворачивая в первые попавшиеся переулки, пока, наконец, не выдохся.
Почувствовал, как взмок от этой гонки, скинул капюшон, сбавил шаг. Огляделся, прикинул, где находится, и, взяв правее, двинулся вдоль бесконечного забора то ли завода, то ли промзоны. Ходу отсюда до дома было минут сорок, и он не торопился. То ли усталость взяла свое, то ли крутившиеся, как заевший диск, мысли отпустили, но стало легче. Наташка – черт с ней, ну, кто в молодости не ошибался, покажите такого? Правда, за ошибку пришлось дорого заплатить, но жизнь-то не кончена, еще можно многое успеть, а прошлое должно оставаться в прошлом, ибо верно сказано: не вливают вина нового в мехи старые. В смысле, заканчивать все тут надо и уезжать, как сразу собирался.