Трижды воскресший
Шрифт:
Светлана Федоровна возненавидела ее с первой секунды, однако внимательно выслушала, дала неумелые и банальные советы, а потом крепко задумалась. Навела справки и, когда женщина пришла на очередной прием, прямо так ей и заявила: «Давай, мол, деньги, иначе все мужу расскажу». Красотка, конечно, в слезы, побледнела, как смерть, и выбежала из кабинета. Но Светочка осталась совершенно спокойна – она была уверена, что завтра пациентка вернется, и не просто вернется, а с деньгами. Куда ей деваться? Муж у нее был, как выяснила Светлана, может, и «добрый и надежный», но и представитель
Ей, знатоку человеческих душ, и в голову не пришло, что ее пациентка была действительно серьезно больна и способна на любые поступки.
Поэтому поздно вечером того же дня она очень удивилась, когда к ней в дверь позвонили и «нерусский» голос приказал немедленно открыть.
Светлана Федоровна открывать, конечно, не стала, а побежала на кухню за телефоном, чтобы позвонить в милицию. Но телефон почему-то не работал. А спустя минуту входная дверь открылась сама, и трое здоровенных мужиков ворвались в квартиру.
Светлана подняла бесцветные глаза к южному васильковому небу и поежилась. Даже сейчас, спустя пять лет, ее начинал бить озноб только при одном упоминании о том вечере.
Одним из здоровенных кавказцев оказался муж той распрекрасной женщины, он и поведал насмерть перепуганной Светлане Федоровне, что его жена три часа назад покончила с собой, но оставила записку, в которой подробно описала – кто, что и сколько от нее хотел.
А так как в записке про любовника не было ни слова, то убитый горем муж решил, что эта поганая врачиха и является причиной смерти его горячо любимой супруги. Конечно, в тот момент ему и в голову не пришло узнать, а чем, собственно говоря, шантажировала эта врачиха его безупречную красавицу жену.
Били Светлану Федоровну недолго, но со вкусом. Еще немного, и ей уже не помогли бы восстановить здоровье ни деньги, ни связи. Но вмешался Его Величество Случай. Обычно у каждого человека, хоть раз в жизни, возникает такая ситуация, когда что-то или кто-то совершенно случайно спасает от неминуемой смерти. Этим вечером, на счастье Светланы, у них в доме отключили холодную воду, а уже ночью внезапно дали. Как оказалось позже, она до упора открыла кран и совершенно про него забыла, и вот теперь из полной до краев раковины уже около часа ледяная вода с легким журчанием лилась на пол в ванной комнате, за плотно закрытыми дверями. В шуме драки никто не обратил внимания на тихое плескание, доносящееся из-за двери.
И когда возмущенная соседка с нижнего этажа сначала яростно стучала в дверь, а потом, подумав, что дома никого нет, помчалась за слесарем, – кавказцы решили, что им светиться не стоит, и, оставив уже бездыханное тело Светланы Федоровны, поспешно ретировались. Вообще, спустя полчаса ее обнаружили, вызвали «Скорую» и, пролежав три месяца в больнице, Светлана Федоровна благополучно выздоровела.
Ее все жалели, так как считали, что в дом залезли отморозки-наркоманы, а об истинных причинах никто даже не догадывался.
Светлана первое время была уверена, что кавказцы вернутся и убьют ее в больничной палате, но время шло, а за ней никто так и не пришел. Тогда она решила, что, видимо, мстители посчитали, что с нее хватит, и оставили ее в покое. Но сама она успокоиться не могла.
И правильно. Потому что в первый же ее вечер дома к ней в дверь опять позвонили и так же приказали открыть. Правда, уже русским голосом. Хорошо помня, что произошло в прошлый раз, после того как она отказалась пустить гостей добровольно и надеясь откупиться от незваного визитера сбереженными деньгами, Светлана Федоровна, судорожно всхлипнув, открыла дверь.
На пороге стоял молодой мужчина и с нескрываемым интересом смотрел прямо ей в глаза. Светлана отпрянула и тут же поняла, кто ее ночной гость. Она совсем забыла, но ведь у той, проклятой красотки, кажется, был еще и любовник, который, естественно, тоже хотел мести.
Но этот милый юноша, нежный любовник, будучи по совместительству одним из руководителей некрупной, но все же бандитской группировки, как выяснилось позже, бить Светлану Федоровну не стал. Не взял он и откупного. А наоборот, предупредил, что «горячий» кавказский муж поклялся ее уничтожить в ближайшее время, чтобы восторжествовала справедливость. Потом милый юноша подождал, когда до Светланы Федоровны дойдет услышанное, и неожиданно предложил сотрудничество. В случае же отказа, сначала долг любящего безутешного мужчины исполнит он, а потом то, что от нее, Светланы, останется, передадут в руки «старому доброму другу» – кавказцу.
Светлана поежилась и усилием воли отогнала воспоминания.
Некогда. Сейчас ей предстоит важное дело, не стоит отвлекаться.
Светлана Федоровна еще раз оглянулась по сторонам и, убедившись, что за ней никто не наблюдает, осторожно подошла к условному месту у высокого забора, по периметру окружающего лечебный корпус. Раздвинув ветки огромного куста, сплошь покрытого огромными красными цветами, она обнаружила тщательно замаскированное отверстие, одной стороной выходящее наружу. Диаметр дыры был совсем небольшим, но достаточным, чтобы просунуть внутрь туго свернутый рулон бумаги.
Светлана уверенно засунула в отверстие руку и вытащила сверток. Мгновение поколебавшись, она его развернула.
На стандартном белом листке была только одна цифра «25», но для нее эта цифра говорила о многом.
Словно что-то забыв, Светлана еще раз опустила руку в отверстие. Там оказалась маленькая, от диктофона, аудиокассета. Теперь все.
Обратно Светлана Федоровна возвращалась в таком приподнятом настроении, что даже помахала рукой охране, сидевшей в небольшом открытом домике у центрального входа.
Теперь, когда она знала, что делать, к ней пришла уверенность в своих силах. Светлана занималась этим уже давно, и чем больше она это делала, тем больше ей нравилось. Дело было даже не в деньгах, которые она за это получала, и не в безысходности напуганного, так как она могла уже давно все бросить и уехать, а потом прожить на имеющиеся деньги безбедную жизнь.
Все дело было во власти. В безграничной власти над человеческой жизнью. Эта власть пьянила Светлану, как самое хорошее вино. Пьянило и согревало теплом давно остывшую лютую душу.