Тризна по князю Рюрику. Кровь за кровь! (сборник)
Шрифт:
— Не иначе как вожак, — настороженно шепнул Розмич, взглянув на добычу.
— Не повезло ему, — ухмыльнулся Ловчан. — Значит, если и считался вожаком, то зря.
Действительно: вожаку без Удачи никак.
Дальше лес чуть расступился. Охотники пересекли кабанью тропу, непривычно вертлявую. В нескольких шагах от места, где только что прошли, она круто уходила в сторону, к единственному пологому спуску.
— Глянь, — тихо, чуть ли не беззвучно сказал Розмич.
Впереди, всего в двух десятках шагов, на крошечной полянке стоял
Луки вскинули одновременно, тетивы спустили разом. Две стрелы продырявили толстую шкуру, каждая вошла в звериную шею по оперенье. Сохатый заголосил, шарахнулся в сторону, в воздухе вспыхнул отчётливый запах крови — одна из стрел задела шейную вену.
— Вот зараза, — прошептал Ловчан. — Нет бы к стоянке поближе…
— Ага, — ухмыльнулся Розмич. — Посетуй ещё, что сам шкуру с себя не спустит и на вертел не запрыгнет.
— Ну помечтать-то можно!
Идти за лесною коровою было проще простого — тот уходил громко, влача кровавый след. Когда настигли, ещё трепыхался. Пришлось перерезать горло и дождаться, пока остальная кровь сойдёт. К этому времени уж обещались сумерки, добавляя картине особо зловещий оттенок.
— Не заплутаем? — осматриваясь, спросил Розмич.
— Не, — отозвался Ловчан и, неопределённо махнув рукой, добавил: — Стоянка во-он там.
— Ладно, — кивнул Розмич. Он протянул другу свой лук, с тихой руганью взвалил тушу на плечи. — Ты первый.
Ловчан окинул соратника внимательным взглядом, заметил с хитрецой:
— Видела бы тебя Затея…
Зря сказал. Розмич тут же сбился, едва не потерял равновесие. Только чудо спасло от некрасивого, неприличного падения.
— Веди, — прорычал он, мысленно проклиная внезапную слабость в ногах и румянец, вновь обагривший щёки.
Ловчан повёл другим путём — минуя кусты и заросли. Воин хорошо чувствовал направление, шагал уверенно. В какой-то миг деревья расступились, открывая взорам берег и тёмную гладь Онежского моря.
— Глянь, — усмехнулся Розмич. Кивнуть или указать рукой, куда именно смотреть, он не мог, но Ловчан и сам догадался, уставился на воду. Вот только ничего не увидел.
— И что?
— Так ведь лодка.
— Какая лодка?
— Ну, вон же… Прям посредине моря! И мужик с веслом стоймя… — пояснил Розмич.
Ловчан даже остановился и ладонь ко лбу приставил.
— Далеко ж ты глядишь, зоркий сокол! Да где?!
— Стареешь… — не без издёвки заключил Розмич. — Уж и глаз не так востёр, и меч, поди… не так твёрд.
— Да ну тебя! — огрызнулся соратник и прибавил шагу.
Розмич уже представлял, как заявится на стоянку с добычей на плечах. Уже слышал одобрительный гул дружинников, видел, как в яви, синие, полные изумления глаза Затеи. На сердце сразу стало теплей.
— Долго ещё? — спросил он.
— Недолго, — отозвался провожатый Ловчан, но через несколько шагов замер и сделал знак молчать. Розмич вмиг насторожился и быстро понял, на что намекает друг.
Тишина была слишком необычной, давящей. Даже птицы умолкли, даже чайки прервали вечную перебранку. Ловчан оглянулся, в глазах беспокойство. И нешуточное! Подскочил, помог Розмичу как можно тише свалить тушу на землю.
Воинское обыкновение — не то что спать с мечом в обнимку, но даже до ветру без него не отходить, коль в чужой стороне, было как нельзя кстати — на руку. Но прежде, если опасения верны, каждый намеревался выпустить хотя бы по паре стрел. Двигались, как тени, бесшумно. Разошлись на десяток шагов, луки на изготовку, беззвучно двинулись вперёд.
Ткань лесной тишины прорезали звуки — голосов несколько, язык чужой, незнакомый. Бранятся вроде. Но не промеж собой…
Здесь, как приметил Розмич, берег был очень крут, поднимался на добрый десяток саженей. Лагерь располагался внизу, у самой воды, на широкой, ровной, словно стол, площадке. Когда увидели с моря, показалось — это морское чудище в незапамятные времена выпрыгнуло из воды и откусило себе суши, случайно сотворив удобное для отдыха корабельщиков место.
Подобраться к нему неприметно, вдоль берега — невозможно. Справа и слева хищные зубья скал, способные в один миг распороть брюхо лодье. Меж ними только небольшая лодка проскользнуть может. Поэтому нежданных гостей с Онеги не опасались.
На крутых склонах пушился игольчатыми лапами подлесок из молодых сосенок, выше редкие колючие кусты и могучие смолистые стволы — сосны, достойные стать мачтами самых длинных дракаров.
Пригибаясь, Розмич и Ловчан спешили к подлеску, думали — густая поросль поможет укрыться, подойти к стоянке вплотную незамеченными. Но едва Розмич сделал последний шаг, отделявший от лесной ограды, на него вылетел человек. Тетива ныла в ожидании жертвы.
То ли чудо, то ли милость неведомого Господа не позволила пальцам дружинника разжаться, отпуская на волю стрелу.
Ултен смотрел на воина бешеными глазами, его рот распахнулся в беззвучном крике. Наполовину обритый, с раздвоенной бородой, напоминающей рога, выросшие из подбородка, в длинных иноземных одеждах, кульдей походил на переевшего мухоморов лешака.
«Что там?» — кивком спросил Розмич.
Ултен уже опомнился и, чтобы ненароком не закричать, зажал себе рот.
Увы, кульдей не был знаком с воинским искусством, он не смог объяснить ничего, только мотал головой в сторону моря, мол — там! Враги!
«Это и без тебя поняли!» — мысленно рыкнул Розмич, давая кульдею знак уходить.
А в следующее мгновенье узнал: что-что, а удирать священники умеют!
Он поймал тревожный взгляд Ловчана, кивнул — идём вниз, одновременно. Но не успел сдвинуться с места, как справа, в паре шагов, из подлеска вынырнул чужак.
«Накаркали! — зло подумал Розмич. — Бьярмы!»
Тетива пропела, но стрела ушла в молоко, а враг уже мчался на Розмича с изготовленным для решающего удара коротким копьём.