Трое и боги
Шрифт:
– Иду, – сказал он замерзающими губами. – Наконец-то…
Когда оставшиеся враги побежали, Мрак оглянулся. Глаза полезли на лоб.
– Громобой… Он все еще сражается!
– Как ему… удается? – пропыхтел Таргитай. – Он… не человек… что ли?
– Видать… в самом деле… в старину покрепче…
Мрак смотрел завистливо.
Вдали, в узкой долине, на прежнем месте, загораживая врагу единственную дорогу, стоял грозный Громобой. Одни пытались прорваться через Лес, минуя несокрушимого лесного богатыря, но оттуда из-за деревьев
– Ну мордоворот, – сказал Мрак с великим почтением. – Я бы так ни за что…
– Пойдем, – поторопил Таргитай. – Сколько он один еще выстоит? Теперь уже можно отступить. Он уже спас те села полян… Они даже скот и тряпье вывезли, пока он дрался.
А Олег сказал потрясенно:
– Не понимаю… Как он на ногах держится?.. Как он до сих пор держится?..
Когда подошли ближе, Таргитай жалобно закричал, бросился бегом. Громобой стоял с огромной дубиной в руке, глаза грозно смотрели перед собой. Он был страшен, весь в застывшей крови. Над ним жужжали зеленые мухи, ползали по неподвижному лицу.
Мрак обошел вокруг, сказал потрясенно:
– Что он сделал… Что сделал!
Тело Громобоя упиралось спиной в копье, вбитое рукоятью в землю. Наконечник из кремня погрузился на ладонь в спину, крови стекло совсем мало, раньше вытекла из других ран. Он и стоял так, грозный, лютый, отпугивающий врагов одним своим видом.
Таргитай прошептал, глотая слезы:
– Он и мертвый нас защищал…
Громобоя похоронили здесь же, в каменной щели. Мрак, напрягая жилы, взгромоздил поверх могилы каменную плиту. Не только зверь, даже богатыри не побеспокоят лесного охотника. Счастливой тебе охоты, куда бы ты ни попал…
Постепенно осмелев, на дорогу выехали степняки. Мрак с яростным ревом разметал передних, а когда подъехали еще, в гущу схватки прыгнул Таргитай. Яростный Меч звенел и сыпал искрами. Но страшнее живого Меча бога войны был сам Таргитай!
Олег и Лиска вступили в схватку последними. Он дрался расчетливо, он же первым заметил, как в битву ворвался с длинным узким мечом темный человек в черном плаще. Черные, как смоль, волосы развевались, глаза сверкали грозными молниями. Он быстро и умело рубил, вышибал оружие, скупо и экономно наносил удары. Он не выделялся ни силой, ни ростом, но сражался умело, а каждое движение противника словно видел наперед.
– Кто это? – вскрикнул Таргитай. Смуглое лицо незнакомца показалась знакомым, да и черный плащ, похожий на крылья, что-то напоминал. – Я никогда его не видел!
Олег быстро взглянул через плечо:
– Ух ты! Не ждал! Вот тебе и мудрец.
Мрак пробился через ряды врага, крикнул мощно:
– Эй! А как же твоя башня?
Аристей повернул к нему разгоряченное лицо.
– Я жил как ворон. Почему не попробовать умереть как человек?
Их разъединили. А Лиску водоворотом боя вовсе унесло в сторону. Когда Мрак снова приблизился к Аристею, нанося
– А почему не попробовать жить?
Аристей крикнул:
– Жить не придется… Их слишком много. Сомнут.
– Так чего же явился? – удивился Мрак.
Их снова начали разъединять, вклинилось много новых, орали и старались достать их мечами и палицами. Мрак едва расслышал ответный крик:
– Не знаю…
Мрак увидел, как Олег присел, делал какие-то движения, а Таргитай над ним бешено вращал Мечом, сек и повергал, защищал справа и слева.
– Что с ним?
– Ищет! – крикнул Таргитай в ответ.
– Разве смерть ищут?
– Не знаю…
Мрак пробился к ним, встали спина к спине, зажав волхва посередине. Олег шептал, дергался, пробовал чертить знаки на истоптанной и залитой кровью земле.
Когда вокруг них завертелся ветерок, Мрак сцепил зубы, изготовился к рывку и тяжести в животе. Однако то ли сил у Олега было мало, то ли еще чего, но пришлось выдерживать напор мертвяков и зверей долго, пока руки не начали отваливаться.
Ветерок усилился, превратился в смерч. В глаза Мраку брызнуло теплым, размазало по лицу. Он тяжело дышал, сил не было поднять руку и стереть кровь и грязь.
Стенки стали непрозрачными, желтыми, как немытые бычьи пузыри. Такими неряшливые бабы затягивали окна не только в сарае, но и в доме. Смутно виднелись тени, на миг блеснуло лезвие боевого топора, прорубив пленку магического пузыря. Тут же вспыхнуло и стекло красными каплями. Таргитай заорал и подпрыгнул: капля попала на сапог, прожгла.
Лицо Олега было чересчур серое, измученное. Тяжко пропускать исполинские силы через себя, со страхом подумал Таргитай. Что-то могут и порвать, а если и не даться, то все одно сил на борьбу уходят горы.
Ветер уплотнился, сжал. Таргитай ерзал, умащивался. Стенка прогибалась, когда наваливался на пленку бычьего пузыря. В желудке возникла пустота. Таргитай сжался, сказал бодрым голосом:
– Люди с такой высоты такие крохотные, как муравьи!..
– Эти и есть муравьи, – буркнул Мрак. – Мы еще на земле.
Их подбросило так, что душа провалилась в пятки. Ломоть хлеба из желудка Таргитая опустился в кишечник – певец даже опасливо пощупал сзади портки. Вся кровь из головы отхлынула к тому месту, которым сидят. И думать тоже сразу стало легче, интереснее.
Он даже ощутил, как начали роиться новые слова, мелодии, зазвучали далекие странные голоса. Рука метнулась к дудочке. С трудом удержался. Не поймут, будут ругать. Еще побьют. Мол, время такое, не до песен. А почему не до песен, когда он чует, что песни нужны всегда. Только разные песни. Но если Олег говорит, что без думанья нет человека, если Странник доказывает, что нет человека без мужества и чести, то он чует, что человеку надобны и песни. Или то, что просыпается от песен.
Он мысленно выстраивал слова, когда желудок резко полез по горлу. Мутные стенки пузыря затряслись. Раздался свист, затрещало. Воздух стал горячим, как в Песках.