Трое и боги
Шрифт:
Когда навстречу поплыли пухлые облака, Змей с разгона врезался в вязкий туман, похожий на молоко из-под больной коровы, рыкнул зло, судорожно захлопал крыльями. Их вынесло наверх, поджатые к пузу лапы Змея почти задевали белое поле. Над облачным покровом было холодно, как зимой на дереве в ветреную погоду.
Змей взвыл, сложил крылья и камнем рухнул сквозь белое месиво из разреженной воды, молока и снега. Олегу показалось, что крылатый сарай даже глаза закрыл, только бы не видеть такой мерзости.
Олег терпеливо удерживал тошноту.
Уже обозначились кусты, Олег поспешно ударил Посохом между ушей Змея. Тот вскрикнул, распластал крылья, их едва не вывернуло встречным ветром, а Олега прижало к спине с такой силой, словно такой же Змей обрушился на спину, а вся кровь отхлынула в то место, которым все, окромя волхвов, мыслят вместо головы.
– Дурная жаба с крыльями, – пробормотал Олег зло. Он вспомнил Мрака, тот всегда так называл Змея. Каково сейчас оборотню? Ежели уцелел… Ему выпало самое трудное. Пойти ему или Тарху, то и головы сложить, и дела не сделать… А Мраку все одно на роду написана близкая гибель…
Он ощутил вину: так холодно рассуждает о близкой смерти друга, но, с другой стороны, всем им не выйти живыми из этого похода. Не говоря о том, что весь Белый Свет погаснет через три дня!
Холодок пробежал по спине. Олег спешно отогнал жуткое видение конца света. Успеть бы до гибели хоть ударить по Злу со всей дури! Или хотя бы плюнуть в глаза.
Змей снизился настолько, что земля мелькала, как под копытами скачущего коня. Когда впереди в облаке желтой пыли возник табун коней, крупноголовых и с короткими, как иглы ежей, гривами, Змей опустился еще. Кусты и трава от бешеного лета слились в одну зеленую мерцающую полосу.
– Давай, жабка, – прошептал Олег. Глаза слезились от свирепого встречного ветра, а губы норовило развернуть, как рану от секиры Мрака. – Давай, зелененькая… Времени с воробьиный скок… Ежели Мрак уже спустился по дуплу, а за ним не заржавеет…
Змей на лету ухватил самого рослого коня, поднялся на сотню саженей и разжал когти. Бедное животное с высоты кувыркнулось трижды, донесся глухой удар. На земле осталось пятно распластанной окровавленной туши. Змей даже не сделал круг, упал на жертву.
Олег со вздохом развязал мешок. Сухари и ломоть мяса – казацкая еда, как говаривал тот вожак молодого королевства, Конан. Змей под ним жадно чавкал и торопливо рвал тушу, брызгал кровью, словно боялся, что волхв слезет и съест все.
– Я ж не Таргитай, – объяснил Олег. – Это с ним не садись за один стол… Но ты не очень. Большая сыть брюху вредит. Нам еще ехать и ехать.
Он как в воду глядел: осоловевший Змей пытался лечь соснуть, а когда Олег озлобленно бил сапогом в раздутое, как у жабы, брюхо, Змей выгибался и подставлял бока, уже искусанные крупными,
Пришлось ухватиться за Посох. Нет Таргитая, подумал с облегчением. Тот прикрывал бы ладонями глаза от вспышек жалящих молний, жалел бедного Змея, у него все бедные, обижать нельзя даже лягушек… Зато сейчас, когда повеление подтвердил властью, подпрыгнул и затрепыхал крыльями, как молодой воробей. Под белесым брюхом сразу замелькала земля. Еще как замелькала!
Лес сменился кустарником с проплешинами голой земли. Те разрослись и заняли все пространство, полностью вытеснив пятна зелени. Земля потянулась безжизненная, голая, рыжая, как распавшееся железо, цвета руды. Последние норки зверьков исчезли, мир стал безжизненным и безрадостным.
Небо темнело. Олег сперва решил, что собираются тучи. Когда чутье заставило вскинуть глаза, то вздрогнул и втянул голову в плечи.
Над ним нависал, постепенно снижаясь, свод из полупрозрачного камня. В толще мелькали сгустки, искры. Змей дрожал всем телом и летел, как испуганная утка: вытянувшись всем телом и суматошно ляпая крыльями. Воздух сгустился и застыл, такой же мертвый и враждебный, как земля и небо.
Олег ощутил странный холод, словно над затылком пронеслась исполинская ладонь изо льда, инстинктивно пригнулся.
– Небесные великаны? – прошептал он. – Вниз, жабка… Быстрее вниз…
Змея тряхнуло, он побежал, выставив крылья парусами и гася сумасшедший бег о плотную стену воздуха.
Олега сбросило, больно ударился, земля и небо трижды менялись местами. Олег вжимался в землю, рука ледяного великана Имира вот-вот прихлопнет, как муху, он и его страшные братья живут именно здесь, на Краю Света…
Великаны не являлись, Олег перевернулся на спину и в страхе обнаружил, что над ним совсем близко нависает грозное небо. От хрустальной тверди тянуло могильным холодом. Хляби небесные, вспомнил он в суеверном ужасе. Только бы выдержали! Он здесь зажат в угол, зальет, как муравья в половодье.
В десятке шагов бессильно распластался Змей. Одно из крыльев как подмял, так и не выправил. Встопорщенным гребнем касался небесной тверди.
Олег осторожно выставил перед собой сжатый кулак. Кольцо из серого металла изредка поблескивало, бесстрастное и равнодушное, как всегда.
– А ежели почудилось? – прошептал он в страхе и бессилии. – Ежели кольцо только для красы?.. Нет, какие бы волхвы ни были: древние или нынешние, мудрые или… так себе, но для волхвов главное – польза… Мы – не прибитые таргитаи…
Он вспомнил про бездну веков, отделяющую его от Великой Битвы Волхвов, передернулся. Колечко могло утратить магическую мощь, могло повредиться в схватке, равной которой свет не видывал.
Ноги едва держали. Олег заставил себя двигаться, опираясь на Посох, навстречу страшной полоске. Там мертвое сине-зеленое небо смыкалось с такой же мертвой землей, багровой, как запекшаяся кровь.